Впусти меня в своё сердце - Елена Филатова

стягивающие. Залипаю отчего-то на её губах.

— Вот теперь можно немного шевелиться, надеюсь, твой подъём обойдётся без последствий.

— Я не знал, и есть хотелось — зачем-то оправдываюсь.

— Понятно. Так садиться полностью нельзя, можно чуть приподняться. Нужно что-то подложить под спину- она осматривает палату — я возьму подушки.

Она собирает подушки с двух кроватей и кладёт их на край кровати.

— Я помогу тебе немного приподняться и положу подушки под плечи, чтобы тебе было удобнее.

Она наклоняется ко мне ближе, её волосы щекочут мне щёку, непроизвольно втягиваю еле заметный цветочный аромат, который будоражит отчего-то.

Марина подхватывает меня подмышками и притягивает к себе, возникло ощущение, что она обняла меня, и что-то давно забытое, щемяще приятное заскреблось в груди, аж прикрываю глаза, чтобы она не заметила тех, чувств, что царят в моей душе сейчас.

— Потерпи немного, сейчас — она говорит мне на ухо и протягивает подушки у меня за спиной, вырывая из блаженного рая.

Она легко опускает меня на подушки и отстраняется. Открываю глаза. На её щеках играет румянец, она укрывает меня одеялом, делая суетливые движения. Наверное ей неприятно прикасаться ко мне, жаль, что я не вызываю в тебе тех чувств, что ты во мне, очень жаль.

Стягиваю со спинки полотенце и кладу себе на грудь. Да в таком положении намного удобнее стало даже лежать.

— Тебе помочь? — спрашивает и тянется к тарелкам.

Если только из жалости не надо, ничего не надо!

— Нет — тянусь к тарелке со вторым и пристраиваю её себе на грудь — у меня самого хорошо получается — не могу не съязвить. Не хочу, чтобы жалела.

— Да это точно — немного грустно улыбается — хорошо я тогда позже зайду, вернём тебя в прежнее положение после обеда.

— Не стоит, вытяну подушки, только и всего.

Она немного растеряно смотрит на меня.

— Постарайся не напрягать поясницу — её голос сел отчего-то.

Неужели я её обидел?

Она грустно улыбнулась, а в глазах заблестели слёзы. Я переборщил похоже.

— Приятного аппетита — она разворачивается и быстрым шагом идёт к двери.

Хочу остановить её, ведь я не прав, но в этот момент тарелка с пюре наклоняется в руках и пюре стекает через край.

— Блин! — дёргаюсь, пытаясь всё убрать, и тут же шиплю от боли, что пронзает позвоночник.

Самостоятельный да! Помощь тебе не нужна! Балван! Обидеть человека, которому впервые за последнее время не безразлично как ты. Это ж надо постараться. Наверное, я за это время разучился общаться с людьми вообще.

Прости меня Марин, пожалуйста, я не хотел. Смотрю на пюре, размазанное по полотенце. Не хочу его. Ничего не хочу. Аппетит пропал.

Ставлю тарелку обратно на тумбочку и убираю полотенце с груди. Прикрываю глаза и пытаюсь нормально выдохнуть. Не получается. Не хотел я тебя обижать, совсем не хотел, прости меня и вернись, пожалуйста.

Дверь неожиданно открывается, и моё сердце подпрыгивает от радости, но потом тут же срывается в пропасть. Не она.

— Ну, что посуду можно забрать? — заглядывает мужеподобная женщина и походит в палату — а чего не ел? Не нравится? — хмуриться.

— Я не голоден, спасибо.

— Ешь, ужин только в шесть будет.

Ещё четыре часа. Может и правда стоит поесть.

— Зайду через полчаса — бурчит и выходит из палаты.

Стягиваю с тумбочки компот и подношу к губам. Вкусный, но часть проливается на грудь и одеяло.

— Да что такое-то!

Вытираю всё полотенцем. Отлично теперь я ещё грязный как свинтус! Зато самостоятельный. Идиот!

Глава 10

Марина.

Выбегаю из палаты Руслана, не хочу, чтобы он видел, насколько для меня были обидными его слова. Ведь я просто хотела помочь ему. А он отказался. Возможно, он просто хотел самостоятельности, а может, ему не приятны мои прикосновения и моя помощь. Но при этом возникло ощущение, что я навязываюсь ему, может так оно и есть.

Надо оставить его в покое. Аня не будет ему ставить ничего и его жизни ничего не угрожает. А мне, наверное, пора отсюда уходить. Не место мне здесь. Надеюсь, Пётр Семёнович не позволит и не допустит больше такой ошибки с назначениями. Хотя его ведь и завтра не будет, а вдруг Дарья опять что-то не то назначит ему? В душе страх за него поселяется. Нет, не могу я его пока оставить одного, пока до возвращения Петра Семёновича.

— Марин, а ты на обед не идёшь? — слышу голос Ани за спиной.

— Обед?

Я и совсем забыла, что у меня тоже может быть перерыв.

— Да, а куда?

— Идём здесь рядом столовая, тем более у нас перерыв. Пошли.

— Ну ладно — хоть пойму, что здесь к чему.

Мы проходим холл и поворачиваем направо.

— Вот наша столовая — указывает Аня на стеклянные распахнутые двери.

Мы заходим в зал, вдоль стен стоят столики, а по середине — раздача, сбоку подносы и приборы.

— А как здесь оплачивать? — интересуюсь.

Я ведь не взяла с собою ни наличные, ни карту.

— Стоимость обеда вычитают из нашей зарплаты. Средняя стоимость пятьсот рублей, так, что ни в чём себе не отказывай — Аня широко улыбнулась и взяла поднос.

Да если бы я сегодня уволилась, то осталась, бы должна за обед. Отлично!

— А ты давно здесь работаешь? — спрашиваю Аню.

— Не очень, месяца полтора, ещё зарплату не получала с учётом вычетов. Там, наверное проела больше — смеётся она.

Я рада, что она успокоилась по поводу назначений Руслану. Опять он, да что ж он из головы та никак не уйдёт. Выдыхаю, пытаясь сосредоточится на салате. Какой же я хочу крабовый или цезарь? Интересно Руслан там поел хоть что-нибудь? А никакой не буду брать. Взяла второе и компот, надеюсь не вышла за лимит.

— Ты что так мало ешь? — спрашивает Аня, накладывая себе пирожков.

— Аппетита нет, что-то — оправдываюсь.

Хотя есть и впрямь не хочется.

— А ты чего такая расстроенная вышла от Каримова? Ему хуже стало?

Блин и она заметила.

Мы присаживаемся за столик. Откровенничать с ней не очень-то хотелось.

— Да так что-то расчувствовалась.

— Да иногда бывает. Я со своим первым пациентом чуть с ума не сошла, опекала, ухаживала, а когда его не стало, всё себя корила, что не доглядела. Хотя он безнадёжный был — на её глазах появляются слёзы — умер не в мою смену. А я до сих пор его вспоминаю.

— Ты настолько привязалась к нему? — поражаюсь.

Она только кивнула и смахнула набежавшие слёзы.

Хотя