Грюнвальд. Разгром Тевтонского ордена - Вольфганг Акунов

Более крупные города обмундировывали своих ополченцев в налатники цветов городского герба и выводили их в поле под городским знаменем. Иногда отдельные отряды имели собственные «походные знамена» («аусцугсфенлейны», Auszugsfaehnlein). Города побогаче могли позволить себе также нанять солдат «на стороне», чтобы усилить этими контингентами наемников собственное ополчение.

К Крестовым походам («рейсам», Reisen) «тевтонов» на языческую Литву охотно присоединялись многочисленные светские рыцари из Германии, Англии, Франции, Чехии, Венгрии, Польши и из других стран христианской Европы. Многие из этих «военных гостей» Тевтонского ордена преследовали идеалистическую цель обратить язычников в правую веру. Другие надеялись участием в Крестовом походе искупить свои грехи. Кроме того, быть посвященным в рыцари на поле боя с язычниками считалось весьма престижным.

Одним из этих крестоносцев-«интернационалистов» был, к примеру, французский рыцарь Филипп де Мезьер, служивший королю Кипра Петру I, автор известной поэмы «Сон старого пилигрима» (Songe de viel pelerin), сравнивавший походы в Литву с походами в Святую землю (и мечтавший об организации новой «круасады» в Святую землю с целью окончательного освобождения иерусалимского Гроба Господня от ига неверных), активно участвовавший в «рейсах» ордена на Литву даже после принятия последней христианства (как известно, во многом формального).

Впрочем, говоря о «языческой Литве» описываемого периода, не следует упускать из вида следующее немаловажное обстоятельство.

К середине XIV в. в состав Великого княжества Литовского вошли покоренные язычниками-литвинами (летувисами), ослабленные татаро-монгольским нашествием при хане Батые и последующими татарскими набегами, западно– и южнорусские княжества (Витебское, Волынское, Киевское, Пинское, Полоцкое, Черниговское, Смоленское и др.), население которых исповедовало христианскую веру в ее православном варианте. В результате их подчинения литвины-балты (аукштайты и жемайты), исповедовавшие, в подавляющем большинстве своем, язычество, оказались национальным меньшинством в общем составе населения Великого княжества Литовского. Одной из причин подчинения православного населения Западной Руси литовским язычникам была политика относительной религиозной терпимости (если не сказать – индифферентности), проводимая литовскими князьями (часто и многократно менявшими веру по соображениям политической выгоды – подобно тому, как их языческие подданные многократно принимали крещение, чтобы задаром получить новую белую крестильную рубаху). Кроме того, воинственные князья Литвы (находившейся, подобно упомянутым выше пруссам и монголам, в состоянии «пассионарного подъема») достаточно успешно противостояли татарским ханам Золотой Орды, не только отражая их набеги, но и, в свою очередь, нанося им ощутимые контрудары. Так, Великий князь Литовский Ольгерд в 1362 г. разгромил сразу трех татарских ханов в битве при Синих Водах. А Великий князь Литовский Витовт в 1399 г., собрав под своими знаменами громадное войско (в которое кроме чисто литовских и западнорусских дружин, вошли несколько сот польских и венгерских крестоносцев, а также военный контингент из 100 «братьев» Тевтонского ордена!), в союзе с Тохтамышем – ханом Золотой Орды, свергнутым ставленниками среднеазиатского завоевателя Тамерлана (Тимура, Темир-Аксак-хана, Тимурленга, Ленк-Тимура, «Железного Хромца»), чуть не уничтожил ослабленную нашествием Тимура Золотую Орду, но был разбит вассалом Тамерлана – новым золотоордынским ханом Темир-Кутлугом – и его полководцем Едигеем (Идигеем, Едике, Етике) в битве на реке Ворскле в 1399 г.

Поэтому нас не должен удивлять тот факт, что в литовском войске князя Витовта, сразившемся с армией Тевтонского ордена в 1410 г. под Танненбергом, насчитывалось 36 (западно– и южно-) русских полков («хоругвей»). Семь русских хоругвей имелось, кстати, и в союзном литовцам польском войске (ибо Польша также присоединила к себе, после татарского нашествия, часть исконно русских земель).

Заметим в скобках, что именно попавшие под власть языческой Литвы западные и южные славяно-руссы, составлявшие подавляющее большинство воинов Великого князя Литовского Ягайлы (крещеного по православному обряду Яковом, но затем впавшего в язычество и позорно косневшего в этом язычестве, пока не принял наконец римско-католическую веру под именем Владислава), опоздав соединиться с полчищами золотоордынского темника Мамая, разбитыми войском под предводительством благоверного Великого князя Московского Дмитрия Ивановича в 1380 г. на поле Куликовом, «отводили душу», убивая своих раненых в Куликовской битве татарами «православных братьев по вере (и крови)» из средне– и восточнорусских княжеств, когда те после победы над Мамаем возвращались с обозом в Москву. Но это так, к слову… Желающих узнать больше леденящих кровь подробностей об упомянутых нами событиях отсылаем к древнерусским летописям (а тех, кому недосуг или лень копаться в летописях, – к фундаментальным трудам покойного профессора Л.Н. Гумилева «Древняя Русь и Великая Степь» и «От Руси к России»).

Войны, а по сути дела, – одна бесконечная война «мариан» с литовскими язычниками, как и все войны, имела свою специфику.

Прибалтийские языческие племена, постоянно враждовавшие между собой, никак не могли сплотиться против общего врага. Именно эта разобщенность стала основным фактором, который позволил Тевтонскому ордену, совместно с ополчениями европейских крестоносцев, покорять их одно за другим.

Но достаточно было нескольким литовским племенам объединиться – и «марианам» не помогали ни лучшая дисциплина, ни лучшее вооружение. Литовцы, подобно своим сородичам-пруссам, отличавшиеся наибольшей воинственностью среди всех прибалтийских племен, не только сумели отразить все вторжения крестоносцев, но и сами неоднократно совершали походы в орденские земли (по большей части победоносные). При этом они не ставили себе целью захват чужих земель, совершая набеги ради захвата пленных (обращавшихся ими в рабов) и грабежа. Так, уже в 1203 г. литовцы совершили набег на только что построенный город Ригу, а на русские земли в период с 1200 по 1285 г. было совершено 18 крупных и множество мелких набегов. О том, что основным противником Христова воинства в Прибалтике были именно литовцы, непреложно свидетельствует следующий факт: из семи ландмейстеров «тевтонов», павших в бою при христианизации Ливонии в период с 1238 по 1296 г., шесть были убиты литовцами – не говоря уже о последнем магистре ордена меченосцев Фольквине (Волквине, Вольковине или Фолькуине) фон Винтерштеттене, убитом теми же литовцами в битве при Сауле.

Литовцы не только постоянно нападали на своих соседей, но и постоянно от них оборонялись. С Запада на них наступали «тевтоны», с Востока – русские княжества. Особенно опустошительным был поход, совершенный русскими войсками в литовские земли в 1258 г. Тем не менее литовцы упорно отстаивали свои земли и свое языческое «родноверие» (приняв христианство только в 1386–1389 гг., последними в Европе), предпринимая ответные набеги и на католические земли «латинян», и на православные русские княжества.

На протяжении всего этого времени литовцы жили в условиях традиционных патриархальныхь отношений, хотя, начиная с XIII в., по мере возрастания своей «пассионарности» (выражаясь языком Льва Гумилева) начали усиленно вооружаться. Особенно возросло число литовских конных воинов, которые в мирное время жили земледелием и скотоводством, однако были достаточно состоятельными, чтобы иметь дорогое железное оружие. Нередко состоятельные литовцы обладали значительными земельными владениями, которые сдавали в аренду свободным крестьянам-общинникам, составлявшим в военную пору пехоту литовского войска.