Страж Каменных Богов - Владимир Свержин

– Что ж, хорошо, если так. Тогда, быть может, и вправду Атиль ни при чем.

– Ни при чем, – отчего-то с облегчением подтвердил верный Арслан. – Он помог отправить голубя. Твой человек пишет, что сам он не смог бы сделать этого.

– Вот и поглядим. – Эргез протянул руку и взял мелко исписанный клочок бумаги. – Почерк не слишком похож. Тимур пишет, что ранен в предплечье. Это может объяснить подмену, но может быть также, что Тимур вовсе не имеет никакого отношения к письму и что Атиль с Лешагой попросту решили поиграть со мной в кошки-мышки. Поблагодари Тимура за рвение и вырази надежду, что раны его заживут быстро. Пусть сообщает мне о передвижениях и намерениях Лешаги. Я решу, куда его лучше направить.

– Все это перевязать окровавленной лентой?

– Не надо, пусть думает, несчастный, что я ему поверил.

* * *

Чингиз, сын Аттилы, звавшийся в Трактире не иначе как человеком Библиотекаря, даже в имени которого ни у кого не было нужды, отодвинул лежанку в своей убогой каморке за книжными стеллажами, и под скрипучим деревянным топчаном блеснули стволы автоматов и целые россыпи патронов.

– Ого! – восхитился Двузубый. – Откуда у тебя столько?

Для него, взращенного меж воинами, оружие было привычно, как продолжение собственного «я». Скорее мужчина согласился бы выйти из дому раздетым донага, чем безоружным. Но здесь, в книжной сокровищнице, он никак не ожидал увидеть такой нешуточный арсенал.

– Тут этого добра много, – не вдаваясь в пояснения, отмахнулся сын Пророка.

– Где – тут? – настороженно уточнил Двузубый.

– Внизу. – Служитель Библиотеки топнул по каменному полу, будто уточняя, где именно расположен низ. – Забираем самое необходимое и уходим.

Двузубый зачарованно глядел на добротные разгрузочные жилеты, ребристые бока гранат, короткоствол в деревянной кобуре… Однажды он уже видел такой. При желании этот необычный футляр становился прикладом, а сам короткоствол превращался в карабин и мог вести огонь одиночными выстрелами или очередями.

Глаза разбегались от богатств, и руки тянулись сразу ко всему. Двузубый замер, как кладоискатель над сундуком пиратских сокровищ.

– Давай, давай, поторопись! – подгонял хозяин оружейного склада.

– Но сейчас еще слишком светло, – пытался его образумить беглец. – Нас увидят, откроют огонь. Лучше уходить, когда стемнеет. Я тут знаю хорошее место…

– Не мешкай! – будто не слыша его, властно перебил сын Аттилы. – Мы не пойдем через посты. Здесь есть другой ход. – Он снарядился ловко, без единого лишнего движения, как будто делал это помногу раз на день, затем вытащил из кармана набор загнутых железок разной длины и вида. – Лишнего не бери, идти придется долго.

Он примерился к отмычкам, подобрал нужную и едва слышно направился к двери личного кабинета Библиотекаря. Еще мгновение – запертый висячий замок тихо звякнул и качнулся на разомкнутой дужке.

– Ну-ка, помоги мне отодвинуть стол, – негромко скомандовал Чингиз. В скромных апартаментах резной старинный стол выглядел настоящим сокровищем. Двузубый смиренно повиновался. Обнаруженный под массивной тумбой люк открылся без скрипа и лишних усилий. Нетрудно было догадаться, что им довольно часто пользуются.

В лицо холодной сыростью дохнула мертвенная темнота подземного хода. Выросший в горах, беглец не любил лисьих нор старых подземелий, где всегда было сыро и нечем дышать. Но тот, кто вытащил его из «каменного мешка», не думал спрашивать согласия спутника.

– Давай, давай, быстрее! – поторопил он и первым шагнул в черный провал лаза. Когда вделанные в стену железные скобы закончились и под ногами, хвала Пророку, почувствовался твердый пол, сын Аттилы невесть откуда выхватил странную палочку, резко согнул ее, и та засветилась холодным мертвенно-голубоватым светом.

Двузубый невольно ощутил холодок между лопатками. Ему и прежде доводилось бегать по разным подземным коридорам, атаковать врага, выкуривать его густым едким дымом из скрытых убежищ. И, конечно, сжигать всеочищающим пламенем.

Но сейчас врага рядом не было, а голубоватое свечение порождало неотвязные мысли о людях, похороненных заживо в этой безжизненной каменной толще. Когда он был совсем маленьким, слышал такие истории. Старые люди, собирая их, мальчишек, по ночам вокруг костра, пугали рассказами о страшных неупокоенных душах. Вынужденные после Того Дня жить в пещерах, они год за годом теряли иссохшую плоть, со временем превращаясь в такое вот голубоватое свечение. Злобными, холодными тенями они теперь обречены вечно блуждать под землей, не смея выйти наружу, готовые убить все, что дышит. «Из стен и пола они будут тянуть к тебе свои прозрачные стылые пальцы, – всплыл в его памяти давно забытый рассказ древнего старца, жреца почитаемого в селении каменного бога, – совсем как ты сейчас тянешь руки к костру. Они будут умолять, чтобы ты согрел их своим теплом, и, если, на горе свое, поддашься, выпьют жизнь ненасытно и жадно, одним глотком. Выпьют и не напьются, ибо жажда их бесконечна». Двузубый чувствовал, как его постепенно пробирает ужас. Там, наверху, среди лесов, гор, степей он не боялся никого и ничего, много раз смотрел гибели в лицо, но здесь… Ему виделись прозрачные контуры тех, кто прежде населял эти залы, ходил по гулким сводчатым коридорам…

Чингиз бодро шел впереди, будто и вовсе не боялся обитателей подземелья, испытывая явное отвращение исключительно к осторожным длиннохвостым тварям, то и дело разбегавшимся в стороны при виде людей. Он шагал быстро, без колебаний, точно зная, куда идти, и лишь бросал время от времени через плечо: «Давай, давай, пошевеливайся!» Наконец коридор уперся в металлическую дверь с круглым штурвалом.

– А ну-ка помоги повернуть!

Двузубый различал стук где-то совсем рядом. Но, может быть, это непривычно громко стучало его сердце? Он вцепился в колесо штурвала, будто пытаясь задушить его, стал тяжело, с усилием, поворачивать, вызвав гневный скрежет в глубине металла. Спустя несколько мгновений в стене образовалась щель, достаточная, чтобы протиснуться взрослому человеку.

– Смотри под ноги, тут лестница! – предупредил сын Пророка.

На этот раз ступени были широкие, железные, и каждый шаг колоколом отдавался в голове. Внизу, сколько в тусклом освещении видел глаз, лежали бесконечные железные полосы, соединенные между собой едва заметными вросшими в грунт деревянными брусьями.

– Где мы? – стараясь не показывать терзавшего душу первобытного ужаса, спросил Двузубый.

– Под рекой, – должно быть, не совсем поняв вопрос, ответил Чингиз. – Нам туда. – Он махнул зажатой в кулаке светильней и зашагал, перескакивая с бруса на брус.

Двузубый пошел следом, отчаянно стараясь не думать ни о чем, кроме пляшущего впереди холодного огонька. Ему было до нелепого странно при мысли, что еще совсем недавно он мог замышлять недоброе против этого человека. Теперь-то он понимал, что сила Пророка сполна передалась его сыну и все людские попытки навредить ему – глупая блажь и пустая трата времени. Чингиз был велик даже этим отсутствием внешнего блеска. Прикажи он сейчас, и воин с радостью прыгнул бы со скалы в бушующий поток, сразился с десятком иноверцев! Прикажи…