Белая кость - Роман Солодов

общественного мнения. Он мог пройтись за плугом, как Лев Толстой, но не мог сделать хлебопашество профессией и источником дохода. Родители Димы вели большое хозяйство, но отцу никогда не приходило в голову взять в руки вилы или поиграть топоришком… Платон Павлович мог сам запрячь коня для верховой езды, и сыновей своих он обучил, но никогда не делал этого для хозяйственных нужд.

Дмитрий определил свой путь. Будет военным. Никаких сомнений. Уже сейчас они с отцом обговаривают, в какое юнкерское ему поступать… Склонялись к московскому Александровскому. Отец заикнулся было о кадетском училище, и Дима особо не возражал, но тут уж Дарья Борисовна встала насмерть. Можно попасть в юнкерское без кадетки? Можно! В их городе нет кадетского училища, а отправить своего сына за тридевять земель она не даст. Успеется… Пришлось уступить матери.

Но сейчас надо долг брату вернуть… Он зашибает копейку колкой дров, предлагая свои услуги вдовам, во множестве появившимся после японской войны, но так на долг не наработаешь. Позавидовал Павлу, который неплохо зарабатывает репетиторством — он популярен среди родителей балбесов.

Хорошие мозги — это деньги! Ему до брата, как до луны.

Дмитрий непроизвольно потер левую щеку, которую уже прихватило морозцем, и огляделся. В поисках работы он забрел на территорию врага — здесь проживали ребята из реального училища. Надо уходить, пока не нарвался.

И тут он увидел автомобиль, который, кашляя и извергая дым, неторопливо ехал по заснеженной мостовой. Дети с криком бежали за ним, редкие прохожие останавливались и неодобрительно глядели вслед техническому чуду. За рулем сидел мужчина лет тридцати, одетый в зимнее пальто с меховым воротником, кожаные перчатки крепко держали рулевое колесо, на голове кепи, большие очки защищали глаза от пронизывающего ветра. Авто свернуло на боковую улицу, и скоро Дмитрий перестал слышать звук движка. Значит, машина остановилась. Он поспешил туда, нутром чуя, что у него появился шанс решить свои финансовые проблемы.

Это был гараж, и Дмитрий, не задумываясь, вошел внутрь. Через час вышел оттуда, дав обещание за неделю понять принцип работы автомобиля — Павел объяснит. За это он сможет работать в гараже три раза в неделю вечерами и по воскресеньям, если нужно выполнить срочный заказ. Машин в городе становилось все больше и больше, и владельцу гаража требовались сильные грамотные парни, энтузиасты, не боящиеся нового дела и, что немаловажно, умеющие крутить гайки. Дмитрий научился этому искусству прошедшим летом, когда в имении сломалась паровая молотилка и приглашенные из города механики ремонтировали движок. Поначалу все руки сбил из-за желания быть на равных с опытными мастерами. А потом дело пошло понемногу… С мастерами, конечно, не сравнялся, но похвалу от удивленных механиков заработал. В гараже Дмитрий приврал насчет возраста, сказав, что ему шестнадцать, да хозяин особо и не вдавался в детали. Парень крепкий, хочет заработать, продемонстрировал умение крутить гайки — чего еще надо?

Правда, гимназист тоже поставил условие: в течение года обучить его вождению. Ну, если выдержит этот год, а щадить его никто не собирается, то можно и научить. Не жалко…

«Брат обождет с долгом, поговорю с ним, — думал Дмитрий, окрыленный нежданным успехом. — Когда узнает, чем я буду заниматься, войдет в положение. Да и у матушки попрошу дополнительную сумму — она не откажет… Я же впервые попрошу. Можно, можно… Отец не даст — сразу спросит зачем, да почему, да кому задолжал… Строг он с нами, особенно со мной…»

Он так увлекся планами, что очнулся, только когда увидел двух лбов из реального, которые по паре лет сидели почти в каждом классе и успели нагулять бицепсы при пустой голове. Они стояли у него на пути. Повернул голову назад, думая удрать. Бегал он быстро и ничего зазорного в побеге не видел — их двое и оба старше его. Одного хватило бы, чтоб накостылять ему. А уж про двоих и говорить нечего. Нет! Их трое! Третий стоял сзади и полностью перегородил дорогу.

— О! Да я ж его знаю. Это он Витьку носопырку чуть ли не на бок своротил, — признал его «реалист».

— И я запомнил гимназера. Прыткий… Мне однажды засветил в ухо.

— Вася! А тебе не кажется, что гимназер совсем стыд потерял и заявился к нам как к себе домой. Придется показать, кто здесь хозяин…

Они куражились над парнем, зная, что тому некуда деваться, что он свое получит и придет домой к своей мамочке с разбитой сопаткой и подбитым глазом. За разговором время не теряли — сжимая кольцо, неотвратимо приближались к гимназисту. Один их них, в свое время получивший по уху, демонстративно поплевал на руки. Ждали, когда парень заскулит, запросит милости, сожмется в ожидании зуботычин, но Дмитрий ударил первым!

А дальше все было банально. Парень отбивался жестко, двое из них поначалу никак не могли свалить его и потому постепенно зверели. Третий, которому досталось по уху в коллективной драке, на этот раз осторожно прикладывал снег к подбитому глазу и громко матерился. У Дмитрия уже текла кровь из носа, глаз тоже стал заплывать, но он продолжал отмахиваться от них, получая с каждой секундой все больше и больше ударов. Наконец они, уже втроем, сбили с ног упрямца и в остервенении стали молотить ногами по чему попало, не задумываясь о последствиях, не отдавая себе отчета в том, что перешли грань, за которой начинается убийство…

— Эй, парни! А ну кончайте. Совсем забьете гимназиста, — услышал Дмитрий голос ангела-спасителя.

«Реалисты» одновременно посмотрели на заступника, прекратили бить парня и перевели дыхание. Можно продолжать, ибо защитником оказался совсем плюгавый мужичонка неопределенного возраста в полушубке и сапогах. На него можно отрядить одного — даже тот, что с подбитым глазом, справится с недомерком — и продолжить начатое дело. Или, по меньшей мере, подумать, стоит ли продолжать. Гимназер-то подняться пытается. Значит, нужно добавить, пока не оставит своих попыток.

— Иди-ка ты, дядя, своей дорогой. А то и тебя до кучи положим, — миролюбиво обратился к мужичонке предводитель. — Или нам разобраться с тобой, как с этим?

— Вот и разберись, сынок, — предложил мужичонка и обратился к Дмитрию, который пытался встать, — а ты лежи знай, без сопливых обойдусь.

Дмитрий с удовольствием лег. Вставать совсем не хотелось. Зачерпнул горсть снега и приложил к носу. Он услыхал только чье-то короткое хаканье, глухой удар упавшего на землю тела и повернул голову: неужели бьют его заступника? Тогда придется подниматься через не могу!

Но в этом не было нужды. Главарь лежал на дороге за спиной мужика