Всегда, когда любишь - Ширли Басби

— Мне потребуется несколько дней, чтобы все приготовить, — сказала она, виновато глядя на Боудена. — У Сэма есть друг, который смог бы присмотреть за таверной и всем остальным, пока я не решу, что делать с Крауз-Нест, но он сейчас далеко, и понадобится время на его поиски.

Наконец-то Боуден мог с облегчением вздохнуть, впервые после отъезда из Нового Орлеана.

— Я буду ждать сколько угодно, только бы увезти отсюда тебя и Сэма.

Решение Саванны оставить таверну О'Раук созрело еще задолго до нынешних событий. Нечто подобное могло случиться в любой момент, и Саванна чувствовала себя бессильной перед нависшей опасностью. Покидая Кампо-де-Верде, чтобы поселиться в Крауз-Нест, Саванна понимала, какая жизнь ее ждет, и была готова ко всевозможным опасностям и трудностям. Что же до комфорта, которого так хотела для нее мать, то Саванна им совершенно не интересовалась. Она с детства привыкла к бедности, потому что видела, как отчаянно боролась мать, пытаясь выбраться из нужды. По крайней мере у нее самой нет двоих детей. К тому же Саванна не сомневалась в том, что не родился еще на свет мужчина, способный околдовать ее, как это сделал Давалос с ее матерью.

Охваченная отчаянной решимостью, в надежде на удачу Саванна вернулась в свой родной Крауз-Нест, но оказалось, что и Крауз-Нест, и остров Стэк вместе с маленькой таверной, которую Элизабет после смерти Давалоса продала за бесценок, исчезли в водах Миссисипи во время землетрясения, случившегося в том же году. Но Саванна не впала в отчаяние и переправилась на другой берег реки в поисках счастья. И там, в старом, заброшенном селении, нашла другую таверну и благодаря своей силе воли и мужеству с помощью Сэма привела ее в порядок и очень гордилась тем, чего ей удалось достичь ценой невероятных усилий, хотя мечтала совсем о другом.

Жить в этом глухом, безлюдном месте было нелегко, да еще женщине, одной, без мужчины, и к тому же очень красивой…

Саванна гляделась в свое крошечное тусклое зеркальце и печально вздыхала, не находя ничего особенного в своих прекрасных аквамариновых глазах, в тонких, аристократических чертах лица, в полных, красиво очерченных губах, так же как и в пышных золотистых волосах, великолепно оттенявших молочную белизну ее кожи, темных бровях и длинных пушистых ресницах. Почему Бог не дал ей темных волос и голубых глаз, как у Боудена? Ничего примечательного не находила Саванна и в своем теле, привлекавшему, таких мужчин, как Майкейя Ятс, что в конце концов мешало ей жить. Тело как тело. У всех женщин такое. Ничего из ряда вон выходящего.

Саванна положила зеркало и медленно пошла к кровати. Если бы Ятс и его дружки оставили ее в покое, они с Сэмом были бы здесь по-настоящему счастливы. И всему виной ее тело. Оно вызывает похоть и делает ее вожделенной добычей для мужчин. Сама мысль об этом приводила Саванну в бешенство.

Девушка легла в постель и предалась размышлениям. Она не могла припомнить, чтобы когда-нибудь дала повод мужчине вести себя с ней фривольно. С болью вспоминая судьбу матери, она поклялась себе не повторить ее ошибки.

К мужчинам Саванна относилась равнодушно. Ко всем без исключения. Возможно, потому, что все они ассоциировались у нее с Давалосом, из-за которого мать так страдала и пролила столько слез.

Она улыбнулась, подумав, что в этой глуши даже Майкейя мог считать себя достойным мужчиной, потому что лучших просто не было. Впрочем, по мнению Саванны, мужчины в Новом Орлеане вряд ли сильно отличались от Майкейи, разве что были почище, побогаче и лучше воспитаны. Но и они могли принести только горе и слезы! Так уж лучше умереть старой девой, чем позволить хотя бы одному из них пробить стену, воздвигнутую ею вокруг своего сердца, с чем никак не хотела мириться ее мать.

Элизабет полагала, что счастье женщины только в замужестве, в чем убедилась на собственном горьком опыте. Разумеется, это не значило, что Саванна должна была броситься на шею первому встречному, однако завещание Давалоса предоставляло им возможность, как часто говорила мать, общаться с людьми более высокого происхождения, уважаемыми и честными.

— Я знаю, — внушала ей мать, — наше положение не позволяет тебе выбрать достойного тебя жениха, но лавочники и зажиточные крестьяне, люди вполне порядочные, почли бы за честь взять в жены такую девушку, как ты.

После одного из таких разговоров Саванна и покинула дом.

Она ворочалась с боку на бок и никак не могла уснуть. До чего же ей не хотелось возвращаться в Кампо-де-Верде! И вовсе не потому, что она не любила мать. Но стоило подумать о респектабельном лавочнике, которого ей прочила в женихи Элизабет, как Саванне становилось тошно, так же как при мысли о скучных, однообразных занятиях, по мнению матери, обязательных для женщины. Как ни странно. Саванне больше была по душе отчаянная борьба за существование таверны, чем навязываемая ей Элизабет домашняя рутина. И только страх перед негодяями вроде Майкейи, которому девушка не в силах была противостоять, гнал ее обратно в Кампо-де-Верде, хотя при воспоминании о жизни там Саванна не испытывала ничего, кроме уныния.

Саванне казалась удивительной тяга матери к респектабельности. Ведь большую часть жизни она провела в глухом, отторженном ото всего мира месте. Стоило Саванне подумать о скуке, которая ждала ее в Кампо-де-Верде, и она уже готова была сказать Боудену, что никуда не уедет отсюда. Но тут перед ее мысленным взором появилось искаженное болью лицо Сэма, и благоразумие взяло верх над эмоциями. Она не должна подвергать риску ни себя, ни Сэма. А Майкейя здорово струсил, это было написано на лице бандита, когда Боуден ткнул его винтовкой в спину. Вспомнив об этом. Саванна невольно усмехнулась. Теперь он не скоро сюда заявится, и нечего думать об этом ублюдке. Возможно, она никогда больше его не увидит. Саванна, однако, ошиблась в своих предположениях.

Майкейя был в ярости. Уже дважды за сравнительно короткий срок эта девчонка обвела его вокруг пальца. Он едва ноги унес и лишь через несколько миль почувствовал себя в безопасности и смог перевести дух. Взбешенный, он уже готов был вернуться и снова испытать судьбу, но не решался, стоило ему вспомнить выражение лица Саванны, целившейся ему прямо в лоб, и этого проклятого Салливэна, едва не отправившего его на тот свет. Ничего, думал Майкейя, он еще покажет этому ублюдку, пусть тогда Саванна увидит, кто настоящий мужчина!

Всю дорогу до самого Натчеза негодяй строил планы мести, а тут еще пошел дождь, и, когда показались наконец величественные крутые берега Миссисипи, вымокший до нитки, голодный Майкейя чувствовал себя хуже бездомной собаки. Оставив взмыленную лошадь в платной конюшне, Майкейя отправился искать дружков.

Натчез, по сути дела, состоял как бы из двух городков. Верхнего и нижнего. На высоком, поросшем деревьями крутом берегу жили богатые плантаторы и уважаемые торговцы с семьями. Там на утопающих в жасмине тенистых улочках можно было встретить смешение американского и испанского стилей в архитектуре, ажурные металлические решетки, стройные колонны и широкие сводчатые галереи. А под ними, в двухстах футах от верхнего города, у самой воды, лежал нижний город, Натчез-андер-Хилл. И если верхний город отличался роскошью и элегантностью, то нижний являлся прибежищем всякого сброда.