Несостоявшийся император Федор Алексеевич - Андрей Богданов

Собственно же о себе скажу, что если желания и старания мои будут с Божиею помощию приняты благосклонно народом вашим — никогда не дам вам повода раскаиваться в доброжелательстве вашем ко мне»[31].

Так Алексей Алексеевич завершил речь, имея в виду заманчивую идею объединения крупнейших славянских государств путем избрания наследника московского престола на польский королевский трон. Однако судьба была против такого объединения, хоте переговоры о нем шли и в XVI, и в XVII вв. В январе 1670 г. царевич и великий князь Алексей Алексеевич скончался[32].

Горе Алексея Михайловича и Марии Ильиничны было велико, но у них оставались и другие сыновья: девятилетний Федор и четырехлетний Иоанн, воспитывавшиеся и учившиеся так же, как Алексей. Для них также изготовлялись детские книжки, состоявшие сперва почти из одних картинок, а затем наполнявшиеся все более и более значительными текстами. Славянской грамоте, Часовнику, Псалтири и церковной музыке Федор Алексеевич учился у Афанасия Федосеева. Затем он (а позже и Иоанн) изучали языки и «свободные мудрости» у Симеона Полоцкого. По отдельным документам можно судить, что на образование Федора Алексеевича государь тратил много больше, чем платил некогда учителям старшего сына. В обширной библиотеке Федора было значительно больше книг по русской и мировой истории, политическим обычаям, юриспруденции (светской и церковной), политической и экономической географии, военному делу. Он собирал специальную нотную библиотеку. Большой раздел составляла церковно-полемическая литература, особенно связанная с расколом. Собирал царевич описания церковной архитектуры и убранства, увлекался беллетристикой и поэзией.

Помимо русского, младшие сыновья Алексея Михайловича от Марии Ильиничны свободно владели церковно-славянским, польским, латинским и греческим языками. Неслучайно ученые литераторы Киевских коллегий и не менее ученый архиепископ Лазарь Баранович посвящали Федору и Иоанну особые книжицы для узкого круга читателей, написанные с изысканными переходами с языка на язык.

Правда, Иоанн был слишком мал, чтобы составить компанию царевичу Федору. Зато вместе с ним училась у Симеона Полоцкого старшая сестра Федора царевна Софья — возможно, не в полном объеме программы, но с интересом и несомненным успехом. По крайней мере, во второй половине 1670-х гг. учитель настолько интересовался ее мнением о своих сочинениях, что давал читать черновики (случай исключительный в общении с царской семьей!).

Царская семья сторонилась общения с посторонними. Не только царевны и царевичи — даже царица не появлялась на пирах и других людных увеселениях. Лишь единожды, в особо торжественном случае выступления российской армии на Речь Посполитую в 1654 г., Мария Ильинична открыто стояла в Успенском соборе во главе боярских «и прочих честных жен». Но члены семьи Алексея Михайловича не чувствовали себя стесненными.

Всякое интересное зрелище было им доступно, начиная с приема послов и кончая народными гуляниями, ибо всюду были устроены места, откуда удобно было смотреть, оставаясь не на виду у людей. Несколько месяцев в году семья проводила вне столицы, отдыхая и путешествуя по дворцовым селам и монастырям. Останавливались не только в путевых дворцах, заезжали в усадьбы и «дачи» приближенных. Даже в зимнее время царская семья нередко совершала выезды по столице и за ее пределы.

Об удобстве царской семьи заботилась заправлявшая на женской половине дворца властная старая боярыня Анна Петровна Хитрово и всесильный дворецкий Богдан Матвеевич Хитрово. В играх и развлечениях царевен и царевичей принимали участие старшие родственники — бояре Иван Михайлович и Иван Богданович Милославские. В отличие от Хитрово они не стремились прибрать к рукам побольше административных должностей, удовлетворяясь тем влиянием, которое давало постоянное участие в жизни царской семьи. Однако мир и согласие во дворце не могли длиться вечно.

Едва восемь месяцев минуло после кончины царицы Марии Ильиничны, как государь объявил о намерении сочетаться вторым браком. Алексей Михайлович подошел к этому делу со всей основательностью. С ноября 1669 по май 1670 г. продолжался смотр царских невест. Один раз в несколько дней государю представляли девушек, тщательно отобранных верховыми боярынями и врачами. Познакомившись с тремя-пятью кандидатками, Алексей Михайлович одних отпускал по домам, другим приказывал оставаться в Москве для вторичного смотра.

Напряжение в придворных кругах нарастало. Среди девушек были и представительницы знатнейших фамилий, и красавицы незнатных родов, но все они имели покровителей, надеявшихся завоевать влияние в царском доме[33]. Чем меньше оставалось невест, тем упорнее шла невидимая, но ожесточенная борьба. 18 апреля царь пригласил девушек на второй смотр и только поздно вечером, с наступлением темноты, отпустил их по домам. Той же ночью или на другой день во дворец была вызвана Овдотья Беляева, племянница незнатного дворянина Ивана Шихарева.

Овдотья Ивановна с несколькими другими девушками осталась в Верху несмотря на то, что не слишком понравилась всесильному дворецкому Богдану Матвеевичу Хитрово, который заявил, что-де у нее руки худы. Поговаривали, что Овдотья привлекает царя больше Наталии Кирилловны Нарышкиной, взятой в Верх ранее, что Наталию скоро с Верху свезут…

За спиной Нарышкиной стоял скромный, сдержанный человек в мундире полковника московских стрельцов — Артамон Сергеевич Матвеев. Мало кто знал о размерах его истинного влияния на царя, и никому не ведомы были причины этого влияния. Артамон Сергеевич был всего на четыре года старше царя Алексея Михайловича и с 13-ти лет воспитывался во дворце. В 16 лет худородный дьячий сын Артамон получил чин стряпчего — совсем незаметный на фоне окружавших царя юных стольников знатных фамилий, имевших право пожалования сразу в бояре. В 17 лет Матвеев стал командиром стрелецкого полка и ведал ближней охраной государя[34].