Помолвка виконта - Луиза Аллен

— У меня был такой же перелом, когда я упал с дерева в пятнадцатилетнем возрасте. Я наблюдал за доктором, когда не кричал во всю глотку.

Десима хотела подняться, но снова опустилась на кровать с закрытыми глазами.

— У меня кружится голова.

— Естественно. Если вы ляжете и закроете глаза, то скоро почувствуете себя лучше. — Он опустил ее на подушки. С сонным бормотанием Десима свернулась калачиком в складках мягкого покрывала. — Отдыхайте. — Но она его не услышала, потому что уже спала.

Эдам стоял, глядя на нее со странным чувством нежности. Десиму едва ли можно было назвать хрупким цветочком, но в ней было нечто уязвимое, несмотря на ее решительность и высокий рост. Впрочем, в мужестве ей тоже не откажешь. Он спросил себя, смогла бы одна из его знакомых леди обойтись без истерики, оказавшись сегодня на месте Десимы Росс, и уверенно ответил «нет». Странно, что она не замужем. Конечно, она высоковата ростом, но ее необычное лицо и живость характера должны были привлечь внимание высоких умных джентльменов.

Возможно, где-то существует встревоженный жених, который может вызвать на дуэль виконта Уэстона, узнав, что произошло. Одного того, что она оставалась с ним наедине, было достаточно для хорошего скандала. Об этом стоит подумать.

Он накрыл Десиму свободной стороной покрывала и вышел.

Эдам задержался наверху, чтобы поддержать огонь в каминах.

Отрезав себе кусок стилтона[6]в кладовой и выудив из банки несколько пикулей, Эдам к семи часам решил, что ему придется отправиться на поиски пищи или все они будут обречены на голод.

Кухонная дверь скрипнула. На пороге стояла Десима с раскрасневшимся от сна лицом, в наброшенной на плечи шали и с растрепанными волосами, пробудившими в нем желание растрепать их еще сильнее. Эдам поспешно встал, но тут же понял, что оставаться сидеть с аккуратно скрещенными ногами было бы куда предусмотрительнее.

— Я спала, — обвиняющим тоном заговорила она, — в вашей кровати. Чарлтон был бы возмущен.

— Думаю, Чарлтон возмутился бы еще сильнее, если бы я отнес вас и уложил в вашу кровать. Думаете, он пришлет мне вызов?

С улыбкой кутаясь в шаль, Десима вошла в кухню.

— Что за чудесная была бы картина! У Чарлтона неподходящая фигура для дуэлей, не говоря уже о темпераменте. Бейтс и Пру все еще спят, а я проголодалась.

— Я тоже. Вы сказали, что более-менее умеете стряпать.

— Я преувеличила… нет, солгала. — Десима покраснела и уставилась на кончики своих туфель. — Могла бы сказать правду. Может, нам заглянуть в кладовую и посмотреть, что там есть?

Продуктов, которые они разложили на кухонном столе, было немного, но молодые люди и этому обрадовались.

Холодная баранина, сыр, горбушка хлеба, масло и сливовый пирог запивали элем и водой (в случае Десимы). Эдам не припоминал, чтобы когда-нибудь так наслаждался едой.

Было приятно ужинать с женщиной, которая демонстрировала превосходный аппетит и не старалась выглядеть истинной леди. К тому же Десима вообще не была церемонной, она забыла убрать локти со стола в разгар спора об архитектурных вкусах принца-регента[7], размахивала ножом в воздухе, делясь своими познаниями в искусстве разведения лошадей, и хохотала до слез, когда Эдам рассказывал довольно скабрезную историю о двух патронессах Олмакса[8].

— Мне не следовало рассказывать вам это, — с сожалением признал Эдам.

Десима держалась с ним легко и непринужденно, отчего он невольно подумал, что эта девушка ничуть не уступает в беседе эффектным молодым дамам, к которым он привык в лондонском высшем свете. Но Десиме была свойственна очаровательная девичья непосредственность, которой у светских дам просто быть не могло.

— Вероятно, — с усмешкой согласилась она. — Но я рада, что вы это сделали. Они по-свински обошлись со мной, когда я впервые вышла в свет, поэтому мне доставило удовольствие представить их в такой неловкой ситуации.

— Почему они обошлись с вами по-свински? — Ему было трудно представить себе кого-нибудь, нелюбезного с Десимой. — Вы нарушили одно из их нудных правил и станцевали вальс, прежде чем вас одобрили?

— Вальс? — Она уставилась на него как на безумного. — Кто пригласил бы танцевать девушку ростом в пять футов и десять дюймов?

— Я, — просто ответил Эдам. — Вы хотите сказать, что не умеете вальсировать?

— Умею — просто мне никогда не приходилось этого делать на практике. Бедный синьор Маццетти! Он делал все, что мог. От смущения я часто наступала ему на ноги. В общем, хорошо, что меня никогда не приглашали танцевать.

Эдам отодвинул свою тарелку и поднялся. «Должно быть, я спятил», — подумал он.

— Потанцуем?

— Но здесь нет музыки, а кроме того, кто будет мыть посуду?

— Я буду напевать, а посуду мы потом помоем вместе.

В чудесных серых глазах светились испуг и озорство. Эдам предпочитал озорство.

— Я очень энергичный танцор, мисс Росс. Могу я пригласить вас?

Десима поднялась и присела в реверансе.

— Благодарю вас, милорд, хотя боюсь, что меня не одобрили патронессы.

— К дьяволу патронесс. Итак? Раз, два, три…

Он был прав — это нисколько не походило на танец с синьором Маццетти. И Десима могла вальсировать, несмотря на зимние туфли и тяжелые юбки, между кухонным столом и маслобойкой, шкафом и ящиком с мукой, смеясь, подпевая Эдаму, покуда не споткнулась и не оказалась в опасной близости от его груди.

— О боже! — Она дышала с трудом, отчасти от смеха, отчасти от странного возбуждения. — Это бренди… Должно быть, я до сих пор пьяна.

— У вас кружится голова. Отдохните немного. — Серебристо-серые глаза Эдама становились зелеными от пламени свечей. — Просто постойте. — Он не отпускал Десиму, держа ее одной рукой за талию, а другой за руку.

Десима чувствовала, что склоняется к нему, отвечая его призывному взгляду, который так притягивал ее.

Губы Десимы инстинктивно раскрылись. Не следовало пить этот бренди — недаром незамужним девушкам запрещают употреблять спиртное.

Его рот был совсем близко — ей нужно было только чуть приподняться на цыпочках. Ее глаза закрылись. Это вот-вот произойдет. Десима могла думать только о ближайших десяти секундах — дальше не было ничего.

Теплое дыхание щекотало ей губы.