Ноттинг-Хелл - Рейчел Джонсон

Мирабель просто подняла бровь. Так она выражает неодобрение, и этот способ один из самых убийственных.

Все дело в ее возрасте. Только в прошлом году она провела все лето в шортах и с босыми ногами, читая рассказы о животных. Теперь она — нео-нимфетка в мини-юбке, фанатеющая от концертов «Грин дей»[14] («Я должна пойти! Мам, это моя судьба», — стонала она), с черной подводкой вокруг глаз. Скоро и Кас начнет мастурбировать и обильно потеть.

Мрачная мысль.

Во время завтрака я начала рассказывать детям о человеке, который видел меня нагишом, болтаясь на дереве. «В смысле это он болтался на дереве, а не я», — сказала я, думая, что история может их позабавить.

Мирабель, продолжая хрустеть конфетами, оборвала меня, словно Джереми Паксман[15], срезающий молодого министра от тори.

— Мам, ну ты же старая. В твоем возрасте нельзя болтаться по дому голой. Это отвратительно.

— Мне только тридцать семь, — резко ответила я. — И это мой дом. Я могу ходить по нему нагишом, сколько мне нравится.

— Как скаж… — протянула дочь голосом, предполагающим, что ради матери не стоит даже трудиться произносить второй слог.

— Твоя мать, разумеется, права, — мягко сказал Ральф, отхлебнув свой чай, — по крайней мере в главном, что касается ее права ходить голой. На высказывание о том, что это ее дом, — вздохнул он, — мы великодушно не будем обращать внимание.

Дети снова начали шумно выяснять, кто выпил весь апельсиновый сок. Муж спокойно читал газету.

У Ральфа много уникальных качеств, одно из которых — продолжать просматривать «Дейли телеграф», в то время как Кас и Мирабель сражаются за последнюю конфету, а я на предельной скорости загружаю посудомоечную машину, наполняю собачью миску, проверяю домашние задания, удостоверяюсь, что дети не забыли спортивную форму, все для уроков музыки и нечто таинственное из дерева бальзы для школы, при этом Пози трещит ему в ухо что-то невнятное.

Ральф не думает, что уклоняется от семейных обязанностей. Он считает, что лучше делать что-то одно. А не терять голову, когда все вокруг свои потеряли. Как будто он копает траншеи, а не сидит на кухне за завтраком.

В это время года, в марте, у новорожденной бледной травы золотистый оттенок, она такая густая и сочная, что у меня возникает желание пожевать ее, словно я — корова. Здесь божественно.

Стоит глубоко вдохнуть, и ты уже не в Лондоне. Пахнет здорово, приторный аромат калины смягчает бодрящий утренний воздух, испорченный выхлопными газами. Этот воздух можно консервировать.

Шагая по влажной траве в ботинках и с чашкой в руке, я отметила, что Стивен поработал над дерном, устилавшим газоны, так называемые «дикие луга», и высадил желтые примулы в странных местах.

На его месте я, как специалист, так бы не поступила. Примулы — сезонные цветы, однако это не означает, что их выбор оправдан. Но Стивен — садовник. Ему, а не мне, платят, чтобы сажать, украшать и облагораживать сад. Я и так слишком загружена, я несу полную ответственность за дом, за продукты. Не говоря о покупке подарков, хранении одежды, уходе за шерстяными вещами, фотоальбомах, планах на отпуск и всем-всем, имеющем отношение к нашему дому и саду, которые, разумеется, должны воплощать и демонстрировать наше чувство стиля.

Прошлая ночь. Она не выходила у меня из головы. Боб. И Вирджиния. Вирджиния. И Боб.

У меня не было чувства, что я шпионила. Если живешь в саду, не можешь ничего не замечать. Мы все видим сады соседей, заглядываем в их окна — и должны вести себя соответственно.

Возьмем, к примеру, Мими.

Мне нравится, что ее кухня всегда полна чужими детьми, которые пригоршнями лопают конфеты из пакета, но больше всего мне нравится, что они делают это не на моей кухне, роняя на пол крошки. Гидеон был бы в ужасе, придя домой и обнаружив, что дети заполонили весь дом, пристроившись на столах, угощаясь его свежевыжатым мандариновым соком из холодильника.

Дети пробираются в наш и чужие дома, словно кошки. Но взрослые больше уважают границы. Сказав это, Мими часто без предупреждения заваливается в мой кабинет, чтобы отправить факс. Думаю, у нее другие стандарты ведения хозяйства и личной жизни.

Итак, если вы не переедете, вам придется уживаться со всем этим. Секрет гармоничного сосуществования в том, чтобы не допустить перерастания потенциальных противоречий в судебные иски. Судебные разбирательства считаются нездоровым американским влиянием, как Хэллоуин. Мы стараемся их избегать.

Тем не менее я не уверена, что Стивену стоит прощать его примулы. Кто-то обязан поднять этот вопрос на завтрашнем собрании. Мы все полны очарования и чуткости, находясь в гостях или у себя дома, но все связанное с общим садом может разбудить в нас двухлетнего ребенка.

Я сделала пометку в блокноте. Примулы. Под этим я написала: «Боб и Вирджиния. Рассказать Мими?»

Решу после того, как обойду сад и рассмотрю место преступления.

Большинство моих клиентов живут на другой части сада, так называемой «правой» стороне, тогда как сторона Колвилль иногда называется «неправой».

До того как я сюда переехала, мне это казалось странным. Беседуя со старожилами с целью узнать, не продает ли кто-нибудь дом или, возможно, какая-нибудь пожилая пара желает переехать, я не могла понять, как в саду, где на одной стороне дома стоят два с небольшим миллиона, а на другой — три с половиной миллиона, могут быть «правая» и «неправая» стороны. Живя здесь, я сама думаю — а как же иначе?

Существует также иерархия садов. Наш сад Колвилль — Лонсдейл далеко не так хорош, как сад, разделяющий Элджин-крессент и Ленсдоун-роуд, или сад Ледброук-сквер, или сад Монпелье. У нас более семейный сад, здесь допускаются присутствие собак и игра в мяч и даже есть спортивная площадка. Это, конечно, не объясняет, почему именно сюда переехал Сай Каспариан, у него, должно быть, свои причины. Я сделала еще одну маленькую пометку: «Как можно скорее познакомиться с Саем К.».

Я остановилась возле заросшего сорняками неопрятного двора, который служил Флемингам садом. Забавно, но я с большей легкостью могу определить, кому принадлежит сад, чем кому принадлежит собака.

Сад Форстеров дышит благовониями и располагает к безделью — это необходимо пожилой паре. Молодые родители двойняшек, соседи Мими, превратили садик в дополнительную комнату с барбекю и качелями, ковриками и подушками, а однажды даже установили юрту.

Хотя садики у нас довольно маленькие и не тянут на parterre[16] в Версале, но размер определенно не имеет значения, когда дело доходит до траты денег. У меня много клиентов в Чизвике и севернее, в Квин-Парк, но я заметила, что они достаточно мелочны и внимательно следят за расходами, интересуясь, действительно ли нам нужно так много камелий или жасмина. Иногда у них даже хватает дерзости просить о скидке. Но мои клиенты в Ноттинг-Хилле совсем другие. Чем больше они тратят, тем счастливее становятся. К тому же они никогда не сделают что-то сами, если можно для этого кого-то нанять.