В плену у платформы. Как нам вернуть себе интернет - Герт Ловинк

интеракция низкого качества. К этому добавляется редукция тела и идентичности от трех- к двухмерности – результат доминирующей идеи, что нужно создавать простые приглаженные интерфейсы, непригодные для перформативной или иммерсивной интерактивности и самовыражения.

Zoom превратился в универсальный клиент, софт для всего на свете. Кажется, он стал ответом на множество пользовательских нужд: социальные медиа, работа, развлечения, заказ еды, гейминг, просмотр Netflix, встречи с семьей и друзьями и прямые эфиры из больниц. В контексте глобального локдауна он предлагал некоторый уровень удаленного присутствия, позволявший нам держаться подальше от автобусов, поездов и самолетов. Но что за грустная форма телепортации! Что случилось с будущим? Нам нужно вернуться к научной фантастике прошлого и их смелым мечтаниям. В 2020 году утопия и антиутопия как будто слились. Хотелось только вернуться обратно к телу. Отсюда и требования скорейшего создания вакцин. Хотелось меньше технологий – уйти в офлайн, путешествовать, оставить позади эту проклятую клетку.

Проклятие Zoom

Через несколько недель локдаунов люди начали задаваться вопросом о том, почему видеосозвоны настолько утомительны [10]. Звучали жалобы: усталость от Zoom перегревает мозг. Почему так выматывают уроки и встречи в Skype, Teams и Google Hangout? Эти вопросы задавали в формате не критики интерфейса, а экзистенциального вопрошания. В популярных статьях на Medium прямо так и говорилось. Среди заголовков – вариации на тему «Вы устали от Zoom или вас уничтожает необходимость делать вид, будто всё нормально, когда мир вокруг рушится?» Или: «Это не усталость от Zoom, это наша скорбь по прежнему миру».

Понятие «усталости от Zoom» сложилось всего за несколько дней, ясно показав, что «организованный оптимизм» маркетингового лобби больше не властен над интернет-дискурсом. На смену позитивному настрою менеджеров пришло чувство неминуемой обреченности. Согласно Google Trends, термин уже существовал в сентябре 2019 года, а пика популярности достиг в апреле 2020-го, когда о нем написала BBC [11]. «Видеочаты требуют больше усилий для того, чтобы считывать невербальные знаки – выражения лиц, интонации, тембр, жесты. Уделяя этому больше внимания, мы тратим много энергии, – говорит один из экспертов. – Разумом мы находимся вместе, но тело чувствует, что это не так. Этот разлад провоцирует во многих людях противоречивые ощущения и очень утомляет. Расслабиться во время разговора невозможно». Другой собеседник издания отмечает: в Zoom «все на вас смотрят, вы на сцене; из этого вытекает социальное давление, ощущение, что вы обязаны исполнять роль. Это чувство давит на нервы и вызывает стресс» [12]. Быть может, предсказание Хана было верным.

«Обычно я читаю лекции стоя, хожу по аудитории, жестикулирую, – говорит Майкл Голдхейбер. – Просто сидеть за столом, конечно, утомительно. Чтобы это не было утомительным, всю систему из камеры, микрофона и экрана относительно участников надо придумывать заново» [13]. Уныние и усталость от видеозвонков может быть связано с «промежуточным» статусом ноутбуков и мониторов. Это не интимность смартфона и FaceTime, но и не иммерсивность систем виртуальной реальности вроде Oculus Rift. Усталость от Zoom вырастает из ситуации «бредовой работы», в которой мы находимся в своей офисной жизни[4]. То, что должно быть личным, становится социальным. То, что должно быть социальным, оказывается формальным, скучным и (скорее всего) ненужным. Почувствовать это получается лишь в тех редких случаях, когда мы чувствуем вспышку исключительной интеллектуальной проницательности, когда экзистенциальная витальность прорывает установленные технологические границы.

Как отмечает преподавательница программирования Стоянова, возможность видеть самого себя – даже если изображение временно скрыто – создает утомительный эффект отражения – ощущение, будто находишься среди зеркал. Преподаватели чувствуют необходимость постоянно следить за тем, как они держатся, при этом пытаясь наладить контакт с учениками через посредство интерфейса. Л. М. Сакасас в записи для блога пишет: «Разумеется, мы всегда в какой-то степени следим за собой, но обычно за своим „я“ в отношениях „я – ты“. Здесь же отношения выстроены, скорее, как „я – меня – ты“. Это как если бы во время личной беседы с кем угодно при нас всегда было зеркало, которое только мы могли бы видеть. Результатом является увеличение социальных и когнитивных усилий, поскольку я невольно слежу за своим изображением наряду с изображениями остальных» [14].

Это похоже на репетицию речи перед зеркалом. Разговор с самим собой приводит к ощущению устойчивого когнитивного диссонанса. К тому же, даже если студенты включают видео, встретиться взглядом оказывается невозможно, и это делает преподавание еще более трудным. «Без привычных нам невербальных реакций и визуального контакта разговор кажется несвязным» [15]. Любопытно, что разговор с пустотой, тем не менее, запускает работу адреналиновых желез, чего не происходит в случае репетиции перед зеркалом. Этот странный перформативный режим соотносится с предиктивной аналитикой и предвосхищением. Зрителей, может быть, и нет, однако выступление в Zoom активизирует в теле биохимические реакции.

И всё же если Zoom – это зеркало, то такое, в котором отражение запаздывает и искажается. Художники Энни Абрахамс и Даниэль Пиньейро, работающие с онлайн-видео, отмечают эффект задержки, который обсуждается редко. «Мы никогда не совпадаем во времени-пространстве. Пространство некомфортно, поскольку нам приходится в течение долгих промежутков времени взаимодействовать с лицами на крупном плане. С лицами в рамке мы впервые сталкиваемся в колыбели, когда родители смотрят на нас сверху. Впоследствии в рамке оказываются лица любовников, на которые мы смотрим в постели. Таким образом видеосозвоны соотносятся с чем-то очень интимным, даже если ситуация совершенно профессиональная». Абрахамс и Пиньейро также обращают внимание на то, что в изображении трудно различить детали. «Психологическая трудность видеозвонков возникает из-за того, что наш мозг должен воспринимать другого как тело и как изображение. Мы лишены языка тела, уточняющего смысл сообщения. Воображение заполняет пропуски, вынуждает обрабатывать информацию и исключать то, что кажется неважным. Тем временем мы непрерывно разглядываем экран (общий вид и периферия отсутствуют). Мы не знаем точно, присутствуем ли мы, не прервалось ли соединение, так что всё время контролируем изображение самих себя. Мы слышим сжатый монозвук, в котором все отдельные звуки сливаются в единый ландшафт» [16].

Результат этих сжатий и искажений – скудный интерфейс, примитивный симулякр социального взаимодействия. Изабель Лёфгрен по этому поводу пишет, что к Zoom следует относиться как к «холодному медиуму», требующему большего участия аудитории, в соответствии с делением медиа на «горячие» и «холодные», которое предлагал Маклюэн. «Мозгу приходится заполнять пропуски в восприятии, что и перегревает его (и наши компьютеры)». Кроме того, Лёфгрен комментирует ракурс камеры: нам приходится смотреть на плохо кадрированные средние планы других тел. «Мы лишены представления о пропорциях других тел <…> Эмоциональный контакт с субъектом по ту сторону камеры устранен из-за невозможности встретиться взглядом», и из-за этого мы лишены «феромонального контакта». В этом смысле, замечает она, «терминология