Мишель Фуко - Дидье Эрибон

«Моро-Рейбель любил втягивать в диалог учеников, — вспоминает Люсет Рабате. — И он выбирает в оппоненты того, кто удачнее прочих подает реплики, а именно Поль-Мишеля Фуко. Другие как-то терялись».

Гастон Дез второй из преподавателей, много значивших для Фуко. Он является одним из соавторов учебника Малле-Исака для шестого класса, регулярно печатает статьи в журнале Общества археологии Востока, а в 1942 году участвует в создании коллективного труда, получившего название «Лица Пуату». Его принципы преподавания коренным образом отличаются от метода коллеги: на его занятиях ученики пишут под диктовку. Диктует он очень медленно. Программы не существует, и он успевает остановиться лишь на малой толике из того гигантского массива знаний, которые требуются для успешной сдачи вступительного экзамена. Сообразительные ученики ищут записи лекций за прошлые годы. Фуко не только добыл их, но и переписал. Он охотно одалживает тетради товарищам.

Конечно же период между 1943 и 1945 годами труден и тревожен. Зимой возникают проблемы с отоплением, и в классах — холод. Ночью интерны прокрадываются в полицейское здание, прилегающее к коллежу, и притаскивают оттуда дрова. Желая выгородить товарищей, попавших под подозрение в воровстве, Люсет Рабате и Поль-Мишель Фуко отправляются к директору и подписывают бумагу, согласно которой дрова принесли они. Делу не дан ход. «К счастью, — говорит Люсет Рабате, — никто не поинтересовался, где мы взяли дрова. Вряд ли мы нашлись бы что ответить». Несмотря на довольно тяжелые бытовые условия, в классе царит атмосфера «студенческого веселья». Каждый месяц ученики ходят в городской театр на «утра классики». Давались ли спектакли так отвратительно или же просто учениками владела неукротимая жажда повеселиться? Трагедии неизменно вызывали приступы смеха. «На протяжении всего спектакля „Андромаха“, — вспоминает Люсет Рабате, — Фуко шутил и хохотал». Веселье, возможно, было несколько натужным. «Во всяком случае, — добавляет она, — мы избегали разговоров на важные темы, избегали касаться политики, так как среди нас были выходцы из разных слоев. Так, например, одна наша одноклассница потеряла отца и брата, — они умерли при депортации, отец же другого одноклассника был расстрелян во время Освобождения. Поэтому-то никто никому не доверял полностью». Фуко был особенно одинок: он много работал и ни с кем не вступал в близкие отношения. «Однажды, незадолго до экзаменов, мы с ним отправились на факультет, чтобы что-то узнать. Дорога заняла четверть часа, и он сказал мне: „Наконец-то передышка! Первая за год!“». Передышка — пятнадцать минут!

Самым тяжелым, опасным и пугающим зрелищем были бомбардировки, которым подвергался город Пуатье. Англичане бомбили вокзал и железнодорожные пути. Воздушная тревога — и ученики бегут в убежище. В июле 1944 года из соображений безопасности пришлось эвакуировать кварталы, расположенные неподалеку от вокзала. Улица Артюр Ранк относилась к этой зоне, поэтому на лето семья Фуко перебралась в Вандевр. В этот год занятия в лицее прекратились раньше обычного. 6 июня 1944 года сторож мчался по коридорам с криками: «Они высадились! Они высадились!» Армия союзников ступила на берег Нормандии. Вне себя от радости ученики высыпали из классов. Разумеется, никто больше и не помышлял об учебе. Через несколько дней война уже вовсю свирепствовала в регионе, и учебные заведения закрылись. Следующий год выдался не менее тревожным.

И все же ученики подготовились к экзаменам. Четырнадцать кандидатов Академии Пуатье оказались у особняка Фюме, что на улице де ля Шен — у дверей, которые вели в помещение юридического факультета. Здесь с 24 мая по 5 июня 1945 года и проходили экзамены. Испытание по французскому языку срывалось дважды из-за организационных неурядиц. Сначала вскрылось, что некий преподаватель Сорбонны за несколько дней до экзамена передал темы своим ученикам. Потом выяснилось, что официальные бумаги пришли на места с разницей во времени. Всем кандидатам пришлось приступать к экзамену трижды: три раза по шесть часов. Результаты письменного экзамена были объявлены 16 июля. Только двое учеников из Пуатье могли рассчитывать на поступление. Но у Мишеля Фуко не было шанса стать одним из счастливчиков. По результатам письменного экзамена он — сто первый. А право явиться на устный экзамен получают лишь сто кандидатов. Поль-Мишель разочарован: он не будет учиться в Эколь Нормаль. Он работал как проклятый, но этого оказалось недостаточно. Он смертельно разочарован, но не сломлен. Он хочет попробовать еще раз, на следующий год. Так закончились его школьные годы в Пуатье. Осенью 1945 года происходит важный поворот в его жизни: он переезжает в Париж.

Пуатье — душный город. Этот эпитет то и дело всплывает во всех свидетельствах о тех временах. «Думаю, ужасно, когда детство проходит в такой атмосфере», — говорит друг Фуко, приехавший в Пуатье в 1944 году. «Тесный, чинный город», — говорят местные жители, мечтающие вырваться из Пуатье. Итак, осенью 1945 года Фуко покидает Пуатье. Но он не порывает окончательно с родным городом. Хотя бы потому, что не порывает с семьей. Мы уже знаем, что он не любит отца. Впрочем, доктор Фуко почти не уделял времени детям. Он работал с утра до позднего вечера и только редкие часы проводил дома с семьей. Если разрыв и был возможен, то именно с отцом. Позже Мишель Фуко сам скажет об этом, вспоминая «отношения, при которых то и дело вспыхивают конфликты по тому или другому конкретному поводу, но являющиеся при этом средоточием интересов, прочно притягивающим к себе» даже после ухода из семьи[26]. Но он на всю жизнь сохранит привязанность к матери. Продолжив учебу, он будет на каникулы возвращаться в Пуатье, да и впоследствии станет регулярно навещать родителей. В 1959 году, после смерти доктора, госпожа Фуко переберется в Пируар, свой дом в Вандевре, куда летом будет наведываться ее сын. «Месяц август всегда был моим», — говорила она. Не только август: Фуко выбирался погостить к матери на Рождество, а порой и в весеннее время. Его ждала комната на первом этаже — что-то вроде небольшой квартирки, где он любил работать. Чаще всего он приезжал один, иногда привозил кого-то из друзей. Госпожа Фуко помнит, как однажды принимала Ролана Барта. В 1982 году Мишель Фуко решает купить дом по соседству. В компании с братом он на велосипеде колесит по округе, останавливаясь в деревнях, осматривая дома, подходящие для покупки. Наконец он выбирает хорошенький домик в Веррю, что в нескольких километрах от Вандевра. Здесь раньше жил кюре. «Курорт в Веррю!» — веселилась госпожа Фуко, которую смешило название. Он купил дом и даже начал ремонтные работы. Но так и не успел пожить в нем.

Парижский лицей Генриха IV, один из самых престижных во Франции, находится за Пантеоном, рядом с церковью Сент-Этьен дю Мон. Из года в год принимает он элиту так называемых «подготовишек», учащихся второго года подготовительных курсов для поступления в Эколь Нормаль. Госпожа Фуко встретила в Пуатье одного университетского профессора, который поставил вопрос ребром: «Знаете ли вы кого-нибудь, кто сумел бы поступить в Эколь Нормаль с первого раза, да еще по окончании провинциальной школы?» Решение принято незамедлительно: Поль-Мишель еще раз попытает счастья, но уже имея на руках все козыри.