Единственная для Сурового - Алиса Франц

клиники, завёл автомобиль и притормозил возле аптеки.

– Сиди в машине, – сказал мужчина и сам направился в аптек, не забыв перед этим заблокировать двери.

Я осталась сидеть в автомобиле. Мне нечего было делать, я принялась разглядывать автомобиль, желая по мелочам больше узнать о его владельце. Но могла с уверенностью сказать лишь только то, что Руслан активно занимался спортом: на заднем сиденье лежала спортивная сумка, из внешнего кармана которой выглядывала спортивная бутылка для воды. Раздалась трель телефона. Я удивилась тому, что Руслан оставил свой телефон в машине, пока не поняла, что звук вызова идёт откуда-снизу. Наклонившись, я подняла телефон с пола.

Наверное, Руслан небрежно засунул телефон в задний карман своих джинсов, и аппарат вывалился, когда мужчина садился. Я подняла дорогой смартфон. Номер звонившего был подписан «Клиника». Мне стоило больших трудов удержаться и не ответить на звонок самой. Соблазн принять вызов был велик. Ведь это могли звонить из клиники, где находился Суровый. Но я сдержалась, не стала отвечать, а просто положила телефон на панель автомобиля.

Неизвестно, в чём ещё меня бы обвинил Руслан, если бы я приняла вызов и ответила. Руслан мне не доверяет и даже если бы я слово в слово передала всё, что мне сказал звонивший, мужчина мог обвинить меня в утаивании деталей и перевирании фактов. Увы, но я не могла изменить отношение Руслана к себе в лучшую сторону. Наверное, должно произойти чудо, чтобы это случилось. Появившись в машине через несколько минут, Руслан небрежно швырнул мне на колени пакет с логотипом аптеки.

– Твоя мазь. Инструкция внутри.

– Спасибо. Вам звонили на телефон.

Руслан удивлённо похлопал себя по карманам джинсов и только потом обратил внимание на телефон, лежащий на передней панели. Он взял в руки свой смартфон и настороженно посмотрел на меня, задав вопрос:

– Ты отвечала на звонок.

– Высветилась надпись «Клиника». Я подумала, что если я отвечу, вы снова заподозрите меня в чём-то преступно, поэтому не стала отвечать.

– И войти в телефон не пыталась? – уточнил Руслан.

– Даже мысли такой не было! Что вы себе позволяете? – возмутилась я. – Обвиняете меня, словно я имею привычку совать свой нос в чужие дела и просматривать чужие телефоны?! Ваша жизнь мне совершенно неинтересна. Я была бы очень рада, чтобы вы не бросали в меня грязью на каждом шагу.

– Ты бы и не смогла войти, у меня стоит пароль, – ответил Руслан, проигнорировав большую часть моих слов и ответив лишь на то, что посчитал нужным.

Мужчина не стал отвечать на звонок в моём присутствии. Он вылез из автомобиля и только потом перезвонил. Я прислушалась, но ничего не было слышно. Тогда я нажала на кнопку и стекло на двери с моей стороны медленно поползло вниз. Теперь мне была слышна часть разговора. Но это не очень мне помогло, потому что ответы Руслана были односложными и неинформативными. Зато в какой-то момент выражение его лица очень резко изменилось, словно он услышал что-то очень важное.

– Хорошо. Скоро буду! – произнёс возбуждённым тоном.

Как только он забрался в автомобиль, спросила:

– Вам позвонили из клиники, где лежит Суровый? Скажите мне хоть что-нибудь о его состоянии. А Заур? Охранник, который вытащил Сурового из горящей машины? Что с ним? Или эти сведения тоже строго засекречены?

– Заур находится в тяжёлом состоянии, в реанимации, – соизволил ответить Руслан. – Он вытащил Сурового вовремя, но очень сильно пострадал сам.

Мне было искренне жаль Заура. Он показался мне неплохим человеком. По крайней мере, я нашла с ним общий язык и могла разговаривать, общаться. Он во многом помог мне, подсказал о жизни Сурового, немного приоткрыл завесу тайны о том, какой он человек. У меня навернулись слёзы на глаза. Я отвернулась, смотря в окно, не желая давать лишний повод Руслану для насмешек.

Однако он и не собирался шутить, насмехаться или выражать другие негативные эмоции по отношению ко мне. Машина немного резко сорвалась с места.

Моё сердце резко подскочило вверх, я покосилась на стрелку спидометра, быстро ползущую вверх. Я не любила езду на больших скоростях, но Руслан торопился и не собирался интересоваться моим мнением и состоянием, сказав лишь:

– Меня ждёт Суровый. Меня, а не тебя. Именно поэтому я отвезу тебя в свой дом. Будешь находиться там, пока мы не решим, что с тобой делать. Бежать даже не пытайся. Мой дом очень хорошо охраняется. Я не позволю тебе скрыться…

Глава 4

Глава от лица героя Суровый

– Где Настя?

– В доме. У меня в доме, – дополнил ответ Руслан.

Руслан прошёлся по просторной палате, заметно переживая и нервничая. Часть его тревоги передалась и Суровому, сделав и без того плохое настроение ещё более мрачным. Больше всего Суровому не нравилось чувствовать себя ненужным, ни на что не пригодным и неспособным даже задницу подтереть, не говоря о большем.

– Что с девчонкой?

Он прикрыл глаза, с трудом подавив судорожный вздох. Потому что даже такое простое движение, как открыть и закрыть глаза, становилось причиной сильнейшей боли, агонии во всём теле. Кожу под бинтами жгло, как будто он до сих пор горел, находился в жарком пламени.

Суровый не знал этого точно, что происходило. Его сознание просто отключилось в момент удара. Но его тело знало больше, чем он сам. Оно сохранило память о произошедшем. Такую память, которая навсегда оставит шрамы на его теле.

«Если, конечно, он раньше не сгниёт заживо!» – как-то совсем мрачно подумал Суровый.

Но он всегда предпочитал смотреть правде в глаза и не убегать от реальности. Сейчас реальность была такова, что он был забинтован почти целиком. Руки, ноги, тело. Кажется, даже голова была забинтована, и он смотрел на мир через узкие прорези. Руслан почему-то проигнорировал его вопрос о Насте и Суровый разозлился. Он не привык, чтобы его игнорировали. Он задал вопрос, очень важный. Тот, что интересовал его даже большем, чем собственное выживание.

Суровому необходимо было знать, где находится Настя, всё ли в порядке с ней и с ребёнком…

– Ты