Четыре мертвые королевы - Астрид Шольте

Я протиснулась мимо Кирина и его приятелей, застывших с разинутыми ртами, и бросила через плечо:

– Может, и так, но точно не от тебя.

«По крайней мере, пока на моей стороне Макель», – мысленно прибавила я и стала пробираться к выходу, чтобы наблюдать за происходящим с последнего ряда. Огромный зал был забит под завязку, и на лбу у меня выступил пот. От духоты спасал только соленый ветерок, струившийся сквозь щели между досками.

Здание со скрипом накренилось, и зрители сделали несколько шагов влево, чтобы перераспределить нагрузку.

– Добро пожаловать в мой дом! – взревел Макель, заполняя своим голосом весь зал. – Сегодня вечером вы – моя семья. А семья заслуживает лучшего!

Реплика принадлежала еще его отцу, но публика неизменно радовалась ей, будто слышала впервые.

Свое подпольное дело мистер Делор построил с нуля. В юности, когда он был немногим старше Макеля, ему пришло в голову, что на любопытстве торианцев можно неплохо заработать. Не все могли позволить себе путешествовать в другие квадранты или покупать официально импортируемые товары, вот он и стал продавать привозные диковинки по сниженным ценам.

– Вам крупно повезло, – сказал Макель. – Сегодня мы собрали для вас все самое лучшее.

Он повторял эти слова каждый вечер, но на сей раз это была чистая правда. В зале поднялся гул, и я с улыбкой предвкушала начало торгов. По остроте ощущений они уступали разве что воровству. Мысли о мамином письме вылетели из головы.

– Пока мы не начали, позвольте напомнить вам правила аукциона. – Толпа застонала, как старый пружинный матрас. – Полноте, – прищелкнул языком Макель. – Я всегда говорю: сначала работа, а развлечения потом. – Он ухмыльнулся и мгновенно вернул расположение публики. Его тяга ко всему театральному не только не позволила конкурентам переманить клиентов его отца, но и увеличила число участников аукциона в разы. Что до конкурентов, те сами частенько заглядывали к нам на огонек. – Как вам известно, полную стоимость на месте у нас не выплачивают. Слишком большое искушение для нечистых на руку. – По толпе прокатился смешок. Участники аукциона прекрасно знали, каким путем добываются товары и что главные мошенники – сами устроители. – Чтобы лот закрепили за вами, достаточно внести десятипроцентный залог. После торгов мои ребята проводят вас до дома и соберут оставшиеся девяносто процентов. Если нужной суммы у вас не окажется, они отнесут лот обратно, и на следующий день он снова будет выставлен на продажу. Но запомните: тем, кто со мной играет, я поблажек не делаю.

Зрители не догадывались, что Макель давал провожающим всего час, чтобы забрать деньги и вернуться в Аукционный Дом. За свои труды они получали пять процентов от вырученной суммы. Бывало, новички прикарманивали больше, чем им причиталось, или оставляли украденное добро себе. Раньше Макель за такое выгонял и лишал доли, но теперь с предателями разбирались его подручные.

Стоило мне только представить, какова на ощупь их кожа, или вспомнить их жуткие, целиком залитые черным глаза, и по спине пробегала дрожь. Они работали здесь уже два года, но я до сих пор к ним не привыкла. Под их влиянием Макель изменился. В детстве он, помнится, спасал из канализации крыс, а теперь сбрасывал туда трупы.

– Подручные немного увлеклись, – говорил он в таких случаях. Глядя в его полные мрака глаза, я спрашивала себя, не стал ли палачом и он сам. Сказать по правде, я не горела желанием узнать ответ.

Макель продолжил:

– Результаты аукциона не оспариваются. Если я увижу свой лот в другом торговом доме, скажем так: на порог этого дома вы больше не ступите.

Он широко улыбнулся, но смысл сказанного был ясен: «Тот день, когда вы попытаетесь меня надуть, станет для вас последним».

– И наконец, мое дело, мои услуги… – он улыбнулся еще шире, и его глаза заблестели, – и моя персона – это роскошь, доступная лишь торианцам, и ее надо ценить. Поэтому прошу вас не разглашать мое имя и имена моих работников. Секретность превыше всего.

Участники аукциона теряли терпение. Они все это уже слышали и хотели поскорее увидеть лоты. Поскорее урвать какую-нибудь диковинку из чужого квадранта. Лучше что-нибудь полезное, скажем лекарство, но сойдет и безделушка на каминную полку на зависть гостям.

Но мечтой каждого торианца были коммуникационные чипы, способные показать жизнь в других краях.

Я вся взмокла, белье липло к телу. Давай уже, Макель! Хватит тянуть волынку!

– Ну что же, – сказал он наконец. – С делами покончено, пора начинать шоу!

Под бурные аплодисменты он рывком открыл занавес, и публика увидела первый лот. Сначала выставляли товары попроще: тканые одеяла, шали и носовые платки из Археи, картины, украшения и краски для волос из Лудии. Расходились они медленно – никто не хотел спускать все деньги в начале вечера. За часы Кирина – самую распространенную добычу карманника – дали лишь немногим больше первоначальной цены. Я тихонько усмехнулась. Сегодня Кирин не сорвет куш.

Макель хмурился, на его лице было написано разочарование. Он хотел предлагать покупателям только лучшее. Впрочем, для этого у него была я.

Участники аукциона были недовольны. Им хотелось большего. Новизны. Товаров из Эонии, самого необычного квадранта. Я подвигалась из стороны в сторону, пытаясь разглядеть за чужими шляпами сцену. До моих чипов очередь еще не дошла. Макель всегда приберегал самое ценное напоследок.

Когда он объявил следующий лот – рукав от эонийского органического костюма – толпа волной подалась вперед. Штука бесполезная, но куда интереснее часов. В разных концах зала стали подниматься руки. Я увернулась от чьей-то мокрой подмышки, маячившей у меня перед лицом, и тут мой взгляд упал на него.

Он неподвижно стоял в самой гуще возбужденной толпы. На нем была мятая белая рубашка и синий жилет, а на голове – поношенный цилиндр, надвинутый на лоб. Но я сразу его узнала – из-под воротника выглядывал черный органический костюм.

Это был гонец.

Он пришел за чипами.

О смерти архейской правительницы Коре доложили, едва она открыла глаза. Сон мгновенно растворился в полумраке спальни, и Кора в ужасе села в постели. Днем, когда аудиенция закончилась, она ушла в свои покои, чтобы немного вздремнуть. Условности страшно ее утомляли.

– Что? – переспросила она. Возле кровати с балдахином стоял, повесив руки вдоль тела, ее толстопузый советник. – Что ты сказал, Кетор?

– Королева Айрис умерла, моя королева, – повторил он, стараясь не смотреть на ее обнаженное плечо.

Эонийцы расставались с органическими костюмами только на время сна. Кора наслаждалась – если не сказать упивалась – ощущением свободы, которое дарила нагота. По эонийским меркам Коре явно не хватало скромности, но ее это нисколько не заботило. А сейчас и подавно.