Не спи под инжировым деревом - Ширин Шафиева

– Да ну тебя…

В три часа ночи нам удалось избавиться от Ниязи. Точнее, нам не самим удалось, а он решил, что в нашей компании стало скучно, и убрался восвояси. Думаю, все, кроме меня, почувствовали облегчение. Присутствие Ниязи создавало атмосферу лёгкого неустойчивого безумия, вызывая в тех, кто имел неосторожность оказаться поблизости, чувство беспокойства, которое не очень приятно обычным, вечно встревоженным обывателям вроде Эмиля и Мики. Даже Джонни, несмотря на то что громок, грозен и груб, любит стабильность и порядок.

На следующий день, поздним утром, я взгромоздился на забор и ждал, когда Ниязи, сказавший нам, что будет ночевать у друзей, проснётся и выйдет. Но соседи оказались пожилой парой с целым выводком чумазых детей, никто из этого семейства не говорил по-русски, а толстая мамаша устроила мне безобразный скандал, решив, что я подглядываю за тем, как она из шланга поливает свои оплетённые варикозной сетью ноги. Неужели я так похож на извращенца или прекрасная леди пыталась выдать желаемое за действительное?

Ниязи в этом доме никогда не было и быть не могло. Может, он ночевал у каких-то других соседей? В любом случае на даче мы его больше не видели.

Он заявился в Finnegans в среду, как и обещал. Мы не сразу его заметили. Народу в паб набилось много, все галдели, звенели бокалы, Эмиль то и дело нервно ударял по том-томам. За одним из столов заливисто смеялась компания из четырёх подвыпивших одиноких девушек – у одной размазалась тушь, а у другой – помада, а третья девушка нежно улыбнулась мне. Я кинул на Сайку обеспокоенный взгляд, но она ничего не заметила и вообще казалась отрешённой, что с ней бывало нечасто.

Потом мы заиграли, Сайка запела, люди раскачивались с бокалами пива в руках и подпевали, а я гадал: что будет, если мы сейчас исполним одну из своих… одну из моих песен? Народ затихнет в недоумении? Или никто ничего не заметит, все так и будут раскачиваться по инерции, как маятник метронома?

На пятой песне я увидел Ниязи – он притулился к барной стойке и подпевал громче всех, широко раскрывая свой лягушачий рот, на самых надрывных моментах крепко жмурясь и складывая кожу на лбу в сложнейшее оригами из продольных и поперечных морщин. Прерывался он только для того, чтобы отхлебнуть из бокала с чёрным, забавно похожим на кофе «Гиннесом».

– Смотри, – в перерыве между песнями я толкнул Мику и мотнул головой в сторону Ниязи, – твоя любовь пришёл!

– Нет да-а-а, – обречённо застонал Мика. – Надеюсь, он не начнёт танцевать на столе!

– Такое уже бывало?

– Нет, но я не удивлюсь, если однажды будет.

– А давайте сыграем нашу Ramp to Hell, – предложил я, очевидно, оказавшись в зоне действия ауры озорства, окружавшей Ниязи.

– Нас потом вые…т за это, – сделав сие зловещее эротическое пророчество, Джонни с наслаждением втянул глубоко в себя продымленный воздух – сам он во время работы курить, конечно, не мог.

– Сыграем Ramp to Hell? – не теряя надежды, спросил я Сайку.

– Не придуривайся. – Она просто отмахнулась от меня. Я почувствовал, что ещё немного – и начну бить мою бесценную Сирингу об пол. В этот миг я поймал взгляд Ниязи, который отсалютовал мне бокалом с таким энтузиазмом, что пролил немного пива на колени сидящему рядом краснорожему от непривычной жары и обильной выпивки иностранцу.

В общем, до полуночи мы играли только одобренные начальством песни, и ничего своего. В Ниязи происходил круговорот пива, заставлявший его то вскакивать с нагретого стула и бежать в туалет, то доставать из кармана деньги, скрученные в тугой рулет. Похоже было, что он твёрдо вознамерился дождаться нас. Так оно и оказалось. Когда мы, измождённые, собирались покинуть паб, оставив охрипших посетителей наслаждаться тишиной, он присоединился к нам, изливая на нас свои восторги:

– Прелестно играете! Сайка, ты поёшь очень здорово! Собираешься делать карьеру певицы? У тебя такая внешность и такой голос, что ты точно станешь знаменитой! Это я тебе говорю, а я никогда не ошибаюсь, – тараторил Ниязи, описывая дуги вокруг нас и пытаясь вклиниться то между мной и Микой, то между мной и Сайкой. – Когда ты пела эту Closer, я правда чуть не заплакал! – И вдруг он спросил, обратившись ко мне: – А почему вы не играете свою музыку?

– Для этого есть специальные места, – ответил я.

– Подземные переходы? – фыркнул он.

– Нет, – ровным голосом возразил я, – иногда мы устраиваем концерты.

– Да, – подтвердила Сайка. – В марте у нас было выступление в ресторане Seven.

– Никогда о таком не слышал. Мика, что за дела? Ты даёшь концерт, а друзей не зовёшь?

– Я послал тебе приглашение на мероприятие в Фейсбуке, наверное, ты его не заметил, – равнодушно сказал Мика.

– Да ладно? – искренне изумился Ниязи. – И что, много народу пришло?

– Полный ресторан, – похвастался Эмиль.

– Но там всего один зал, очень маленький, и половину его заняла сцена, – добавил я во имя исторической справедливости.

– Давно вы играете?

– Три года.

– Хм, – только и сказал Ниязи, и я почувствовал, что он думает о том, как мало мы продвинулись за эти три года. Мне захотелось оправдаться, но он ничего не добавил к своему многозначительному хмыканью.

– Слышал бы ты, как мы звучали вначале, – пробормотал я так, чтобы остальные не услышали.

На улице Мика сказал:

– Сайка, давай я тебя отвезу. Мне к баба́[11] заскочить надо. А то он опять со мной разговаривать перестанет.

Хотел он и меня подбросить до дома, но Ниязи, узнав, где я живу, начал кричать, что это пустая трата бензина и что мы пойдём домой вместе. То есть я пойду домой, а он – к автобусной остановке. Как я теперь, спустя шесть месяцев, будучи мертвецом, понимаю, Ниязи специально хотел остаться со мной наедине и поговорить.

Он проявил большой интерес к моему творчеству, чем и подкупил меня. И он не сказал ни слова о Сайке. Ни слова.

– Ну и как вы звучали вначале?

– О, на заре нашей карьеры мы исполняли death-metal. Это тот самый, который ты назвал шлаком, помнишь? Мы тогда ещё не знали Сайку. У нас вокалистом был один чувак, вот он ревел, как дракон, которого кастрируют без наркоза. Но потом мои стихи к песням начали совершенствоваться, и я подумал, что добро зря пропадает – за его рёвом слов не было слышно. И так, потихоньку, мы сменили направление. Потом наш вокалист отсох…

– Что значит – отсох? – удивился Ниязи.

– Женился. Ему был двадцать один год. Он уже, кстати, развёлся. А я встретил Сайку, и мы взяли её в группу.

– Понятно. А чем ты зарабатываешь?

– Айтишник я. Кстати, если вдруг кому-то из твоих знакомых понадобится сеть наладить или ещё что – порекомендуй меня, ладно?