Анатомия чувств - Гайя Колторти

Целую, С.»

Ты сохранил это письмо. Оно было написано искренне и тронуло твое сердце.

Между тем, от души надеясь — ты все еще надеялся? — что Сельваджа не такая «буйная», как казалась, ты испытывал целую гамму противоречивых чувств.

Ты больше не сердился на нее за испорченный вечер, за то, что она обошлась с тобой как с половой тряпкой, заставила уступить всем своим прихотям. Теперь ты думал, что в какой-то степени все это было действительно здорово, и ловил себя на том, что улыбаешься, вспоминая прошедшую ночь. Но в то же время ты твердо знал, что ни за что на свете не желал бы повторения всего этого, по крайней мере в ближайшее время.

Музыка техно. Да бросьте. В самом деле…

Тебе понравилось быть с нею. Сельваджа растормошила тебя, поколебав твою уверенность и веру в твердые принципы, которые совершенно неожиданно для тебя рухнули под натиском весьма неясных обстоятельств.

Сомнений не было, даже если ты сам себя усердно убеждал в обратном, тебе уже остро хотелось снова увидеть ее.

Проклятье.

9

Второй раз ты увидел ее через несколько дней. Вы с друзьями, Паранойей и Наутилусом, решили прогуляться без цели, просто в надежде встретить кого-нибудь, поболтать. С той ночи, проведенной с Сельваджей в «Prince», прошла уже неделя, а ты все еще думал о ней.

Ближе к полудню, возвращаясь домой в одиночестве, практически у самых ворот дома ты столкнулся со своей семьей в полном составе: отец, мать и она, в легком летнем платьице, самое нежное создание на свете. Увидев друг друга, вы оба на мгновение застыли. Родители не заметили тебя, увлеченные копанием в багажнике отцовской «ауди». Сельваджа помахала тебе рукой — простой, в сущности, жест, нежный и искренний. Ты улыбнулся. Приблизился.

— Черт возьми. Кого я вижу! — Ты говорил только с ней, не обращая внимания на родителей. А они, услышав твой голос, обернулись и сразу полезли обниматься.

Возбужденные от радости как дети, они всучили тебе огромную коробку с неизвестным содержимым и попросили отнести в дом. Сельваджа нагнала тебя в кухне в тот самый момент, когда ты ставил коробку на стол, остановилась в дверях и пристально смотрела на тебя с загадочным видом. Ты забеспокоился было, какие у нее намерения, но, ни до чего не додумавшись, первым прервал молчание:

— Ты случайно не знаешь, что за чертовщина тут внутри?

— Папа решил купить новую аппаратуру для фотосъемки.

Ты закатил глаза к небу.

— Ну, конечно. Чтобы забить окончательно кладовку и оставить пылиться там все это барахло до скончания веков! — прокомментировал ты, вызвав у нее приступ короткого смеха.

— Вот именно, — согласилась Сельваджа. — Мама тоже такая. Импульсивные инициативы на пустом месте.

— Но ты-то почему здесь? — спросил ты осторожно, будто боялся, что это и не она вовсе, а мираж и он вот-вот исчезнет.

— Мама вызвалась помочь папе, — ответила она, — а у меня было свободное время, и я решила стать третьим лишним.

Ты подумал, что подобную фразу неплохо было бы снабдить хотя бы улыбкой, ну, чтобы подчеркнуть ее шутливый тон, но Сельваджа продолжала молча смотреть на тебя, и баста. На мгновение ты понадеялся, хотя это был полный абсурд, что она скажет или хотя бы намекнет: «Я пришла только потому, что хотела снова увидеть тебя». Но она молчала.

— Хорошо, — кивнул ты. — В следующий раз, когда тебе нечего будет делать, мы можем вместе сходить куда-нибудь. Пока в школе не начались занятия, я покажу тебе Верону.

Неужели ты пригласил ее на свидание? Вне всякого сомнения. Сам не зная почему. Может быть, она казалась тебе немного потерянной в городе, о котором знала так мало, а то и вовсе ничего. Может быть, ты смог бы лучше познакомиться с ней, но при условии, конечно, что не придется тратить по пятьдесят евро на ожерелья и кулончики всякий раз, как они будут попадаться на глаза.

— О’кей.

Тебе показалось, что она хотела что-то добавить, но тут мама позвала ее, и она забеспокоилась. Вы наскоро попрощались, и она убежала, успев договориться о встрече в тот же день вечером.

В четыре ровно, и даже немного раньше, ты был на улице Амфитеатра, напротив большого здания восемнадцатого века, в котором Сельваджа и мама вот уже несколько дней обустраивали квартиру.

— Иду! — отозвалась наконец Сельваджа, когда ты позвонил в домофон во второй раз. А чуть позже ты снова услышал ее голос. Она приглашала тебя подняться, потому что еще не закончила приводить себя в порядок.

Дверь на третьем этаже была открыта, и ты, прежде чем заметил Сельваджу в конце коридора, понял, что это именно та квартира. Ты чуть дотронулся до звонка, буквально на полдзиня, чтобы предупредить о своем появлении, и Сельваджа крикнула, чтобы ты входил. Ты перешагнул через порог и спросил:

— Мама?

— Ее нет, — ответила Сельваджа откуда-то из глубины комнаты, которую ты не видел. — Она пошла за покупками. Извини за беспорядок, мебель еще не привезли, и мы ничего не расставляли по местам.

Потом она появилась в конце коридора, находу завязывая волосы. Она сказала тебе:

— Осторожно, не споткнись о коробки!

И ты остался стоять посреди прихожей. Справа был вход в большую комнату с высокими потолками. Кажется, ее только что побелили. Через огромное окно свет, как водный поток, заливал комнату, проникая даже в самые потаенные углы, и придавал ее строгой обстановке игриво-радостный вид. Только жаль было, что окна выходили на узкую улочку, так что взгляд упирался в другое здание. Ты подумал, что со временем, вероятно, привык бы к этому виду и перестал бы замечать его. Ну, это в случае, если ваши родители смогут сохранить хорошие отношения настолько, чтобы позволять тебе приходить в эту квартиру достаточно часто.

— Идем? — обратилась к тебе Сельваджа.

Она держала в руках маленькую розовую лакированную сумочку, подстать ее беззаботному характеру. Ты кивнул, и вы вышли из квартиры, лавируя между коробками. Поскольку она обещала, что последует за тобой повсюду, и принимая во внимание ее пристрастие к красивым вещам, ты решил предложить ей шоппинг.

Центральные улицы Вероны были полны модных магазинов, и ты знал некоторые особенно интересные местечки. Что до остального… Не то чтобы ты был прижимистый малый, но все-таки надеялся, что на этот раз у нее в сумочке лежал кошелек с деньгами.

Вы пошли по улице, не говоря ни слова, как и в первый вечер, в надежде, что рано или поздно один из двоих нарушит молчание. Но, в отличие от прошлого раза, в этот вечер вы были несомненно расположены друг к другу. Сельваджа казалась более спокойной, даже нежной, хотя нежность вряд ли была естественной чертой ее энергичной натуры.

Ты повел ее по местам, которые хорошо знал, — сначала одежда, потом обувь и галантерея. Наконец вы вошли в магазин спортивных товаров, она искала пару кроссовок, а тебя заинтересовали футболки. Она не нашла ничего достойного внимания, ты же, напротив, увидел футболку, которая, кажется, подходила тебе. Выйдя из примерочной, ты спросил ее мнение. Сельваджа посмотрела на тебя с некоторым сомнением, потом подошла и расправила пару складок. Прикосновение ее рук вызвало у тебя такое возбуждение, какого ты еще никогда не испытывал, ты чувствовал ее так, будто она была частью тебя самого. Сельваджа не обратила на это внимания и, закончив поправлять футболку, органичилась замечанием, что она тебе идет. Что ж, ты ей верил.