Когда не нужны слова - Ли Бристол

С него хватит! Он уезжает домой.

Николас Киттеридж, виконт Шеффилд, ничуть не удивился, когда в столовую во время завтрака вошел его младший сын — растрепанный, небритый, во фраке, который выглядел так, словно он в нем спал. Лорда Шеффилда давно уже не удивляло то, что делал Эштон, хотя, следует признать, поведение сына часто тревожило, а иногда даже выводило его из себя.

А все потому, что Эштон никогда и ничего не делал так, как делают все. Каждый отец молодого великосветского повесы может ожидать время от времени каких-нибудь неприятных инцидентов: проблем в учебном заведении, чрезмерных требований со стороны любовницы, карточных долгов и так далее. Такие вещи можно научиться воспринимать хладнокровно и даже — наедине с самим собой — снисходительно покачивать головой, вспоминая собственную веселую молодость. Однако сюрпризы, которые преподносил Эш, были не только неожиданными, но и странными.

Он мог, например, исчезнуть на полдня или больше, и только в сумерки его обнаруживали сидящим на яблоне и напрочь позабывшим о времени и делах. Он мог без объяснения встать из-за стола в середине обеда и уйти, чтобы почитать книгу или поиграть на фортепьяно. Нередко он гулял по Флит-стрит в полном одиночестве, ничуть не заботясь о собственной безопасности, для того лишь, чтобы понаблюдать за выражением лиц и манерами всякого сброда. Он приводил в замешательство мать, рассеянно рисуя на салфетках и скатертях. А однажды, когда ему сделали выговор за то, что он не поздоровался с графиней Бенедикт на великосветском рауте, он ответил, что не заметил ее. Не похожий на остальных молодых людей своего круга, Эш не руководствовался в своих поступках общепринятыми правилами поведения и не прислушивался к чужому мнению. Это не могло не тревожить его родителей.

Эштон остановился в нескольких шагах от стола и учтиво поклонился отцу:

— Доброе утро, милорд.

Как только появился Эш, у виконта возникло неприятное ощущение в желудке, и мысль о том, что будет испорчен завтрак, вызвала у него раздражение. Однако ради собственного пищеварения он решил еще раз попытаться отнестись к сыну снисходительно.

Поддев вилкой соте из почек, он добавил яичный желток и, тщательно перемешав, отправил в рот. С удовольствием посмаковав изысканное блюдо, он запил его глотком превосходного чая. Потом взглянул на Эштона, стараясь придать лицу любезное выражение.

— Что заставило тебя возвратиться в Лондон в столь неурочный час? Я, кажется, слышал, что ты был… — Он сделал неопределенный жест, пытаясь вспомнить, куда уезжал сын, и начиная раздражаться. — Садись, мой мальчик, не стой там как болван. Так где ты должен бы был находиться?

Эш опустился на стул.

— В Вулфхейвене, сэр, — вежливо напомнил он. У виконта отлегло от сердца.

— Ах да, у молодого графа. Как он поживает? — По правде говоря, о проделках Уинстона судачил весь Лондон, так что вопрос был лишним, но виконт не мог придумать ничего лучшего для поддержания разговора с сыном, которого плохо знал и не любил.

— Скучно, как всегда, — пожав плечами, ответил Эш. Лорд Шеффилд хмыкнул:

— Судя по тому, что я слышал, едва ли он скучает. Если хотя бы половина из того, что рассказывают, является правдой, то я и сам был бы не прочь побывать на одной из его вечеринок.

— Возможно, у нас разные вкусы, милорд, — сухо отозвался Эш.

Заглянув в чистые серьезные глаза сына, виконт почувствовал ставшее уже привычным отчаяние.

— Именно так, — пробормотал он, снова принимаясь за свой завтрак.

В свои почти пятьдесят лет виконт все еще оставался эффектным мужчиной. Он был подтянут, в хорошей форме, его белокурые волосы еще не тронула седина, а линия подбородка была, как всегда, твердой и аристократичной. Он ценил вещи, которые надлежало ценить мужчине его круга, — своих лошадей, гончих, любовницу и семью, причем именно в этом порядке. Его жена была светской дамой и пользовалась большим успехом; его дочери — каждая в свою очередь — становились «изюминкой» сезона, когда начинали выезжать в свет, и очень удачно вышли замуж; его наследник делал честь своему титулу. Виконт взглянул на своего младшего сына и подумал, что, как ни печально, он где-то совершил ошибку.

Эштон был красивым юношей, унаследовав золотистые волосы и светлые глаза от предков по материнской линии. А возможно, подумал виконт, он унаследовал по этой линии не только внешность. Девушки из семейства Гардинеров славились своей исключительной красотой, поэтому-то виконт и женился на одной из них, но большим умом не отличались. Они были нежны, легкомысленны и несколько слабовольны. Возможно, в их характерах присутствовала также капелька безумия, а в таком случае странности этого неудачного отпрыска можно было бы, пожалуй, приписать наследственности.

Придя к такому заключению, виконт несколько воспрянул духом и хотел было спросить сына, не желает ли он поесть, но тут увидел грязь, налипшую на его лаковые вечерние штиблеты, и рассердился. Неужели мальчик не мог счистить грязь с обуви, прежде чем ступать по ковру?

— Что с твоей обувью? — резко спросил он. Эш взглянул на свои ноги.

— Ах, это… мы застряли в грязи по дороге в Лондон. Я был вынужден выйти и помочь толкать карету.

Виконт в недоумении прищурил глаза.

— Разве у тебя нет для этих целей грума? — Эш отвел взгляд.

— Мой грум… был не в состоянии.

Он видел, что отец все больше раздражается, но, как всегда, не смог предотвратить этого. Он не понимал, почему они с отцом, оставшись вдвоем, через несколько минут начинают действовать друг другу на нервы, но так было и будет всегда, и им было гораздо лучше не оставаться наедине друг с другом. К сожалению, вопрос, интересовавший Эштона, нельзя было решить, направив записку через слугу или прибегнув к посредничеству леди Шеффилд. Со смешанным чувством облегчения и тревоги Эш подумал, что, возможно, они вообще в последний раз обсуждают что-то с отцом.

Виконт допил чай и, с трудом сдерживая себя, сказал:

— Мне кажется, Эштон, что ты слишком много времени проводишь в одиночестве. Возможно, именно этим объясняются твои отвратительные манеры.

Эш послушно склонил голову:

— Тебе виднее, отец.

Ответ, видимо, не понравился виконту — он заговорил более резким тоном:

— Незачем было в спешке покидать дом, куда ты был приглашен, и мчаться сломя голову в Лондон. Тебе не повредило бы проводить больше времени в компании молодых людей твоего круга. Возможно, это научило бы тебя правилам поведения в обществе.

Эш почувствовал, как при воспоминании о предыдущей ночи его охватывает чувство нестерпимого стыда, но он и виду не подал. Взяв себя в руки, он тихо сказал в ответ:

— Возможно, ты прав, отец. Но в данном случае у меня .не было выбора. Мой гостеприимный хозяин попытался убить меня.