Большая Суета - Ислам Иманалиевич Ханипаев

выступление, которое он, как мы уже знаем, провалит. Дышал он так глубоко, что в какой-то момент голову ему слегка закружило. Хорошее утро, чтобы начать новую жизнь. Или закончить старую. Всякое ж бывает.

– Мам, мы приземлились! Жду багаж.

Строго:

– Покажи мне, как выглядит аэропорт.

– Ну, обычный аэропорт небольшого города.

– Я посмотрела в интернете. В Махачкале, говорят, живет миллион человек. Не такой уж небольшой!

– Ну, так-то это каспийский аэропорт. Не помню название, «уй-что-то там». Короче, он относится к Каспийску. Это маленький город. Он в десяти километрах от Махачкалы.

Обиженно:

– Понятно…

– Ну что случилось?

– Зря ты туда поехала – вот что случилось! На что тебе сдалась эта Махачкала? Ты же знаешь, что там взрывают, воруют и убивают!

– Сейчас, секунду, выйду на улицу… Так… Вот смотри! Я вышла. Видишь? Вот. ЭТО. ОБЫЧНЫЙ. АЭРОПОРТ. Не вижу, чтобы кто-нибудь кого-нибудь взрывал. А ты?

– Сколько ты там будешь?

– Неделю. Может быть. Посмотрим.

Терпеливо:

– Одна не езди по горам.

– Я приехала не на горы смотреть! Я же сказала тебе, я тут по важному делу.

– Какому?

– Не могу сказать. Если бы сказала, ты бы меня не пустила.

– Замуж, что ли, собралась за местного?!

– Нет! А может, и собралась! Хватит уже, я не ребенок! Эта поездка изменит мою жизнь. И твою, кстати, тоже. У меня гениальный план. Всё, мне надо поймать такси. Пока.

– Ната…

Таксисты бывают разные. Их вообще можно разделить на красивых и некрасивых, на грубых и мягких, на аккуратных и не очень. Но самое важное в таксисте быть терпеливым. Ну или наоборот, быть вспыльчивым. В Дагестане таксисты вдвойне терпеливы, а все потому, что они вспыльчивые.

Этот таксист был не самым красивым, грубоватым, лихим за рулем и не очень терпеливым. Поэтому все те полчаса, что они ехали с Натали до Махачкалы, он пытался всяческими звуками, боковыми неодобрительными взглядами, похрустываниями пальцами дать понять, что устал слушать, как она трындит по телефону, словно кинозвезда.

Началось все с того, что она поприветствовала своих подписчиков и начала рассказывать, какое же замечательное место Дагестан. А еще она принимала поздравления и пожелания удачи, если судить по ее ответам на сообщения.

Когда они заехали в город, ее энтузиазм поубавился. Город оказался не очень. Она покривила рот, не стесняясь таксиста, обругала хаотичную застройку и назвала Махачкалу свалкой (которой та, справедливости ради, не являлась). Вначале таксист усмехнулся, когда понял, что ожидания красотки-туристки не оправдались, но затем ему стало несколько обидно. Ну не нравится – и не нравится, но не говорить же об этом так грубо… кому бы она там ни говорила у себя в телефоне. А когда она объявила: «Ура, нас смотрит почти тысяча человек! Люблю вас всех! Я в Махачкале!» – таксист даже как-то занервничал. Это чего эта дамочка о нашем городе тысяче людей рассказывает? Вообще-то он не такой уж плохой! Он просто обычный! Таксист был опытный, успел пожить в нескольких провинциальных российских городах и знал, что Махачкала мало чем от них отличается. Разве что пробки душат из-за совершенно не продуманной дорожной системы. А эта курица сидит тут и ругается на город, хотя ее нога еще даже не ступила на наш растрескавшийся асфальт!

Когда эфир завершился, водитель искренне обрадовался, а завершился он примерно так:

– В общем, дорогие мои, мне надо сейчас заехать в отель. Я буду выкладывать все интересное в сториз! И знайте, сегодня ночью вас ожидает настоящая бомба! – Тут таксист немного напрягся. – Не могу говорить об этом открыто, сами понимаете – меры предосторожности, ведь задуманное мной – настоящий героизм. Такого вы больше нигде и никогда не увидите. Это вам не Дуди всякие. Подписывайтесь, рассказывайте обо мне друзьям и ждите новостей! Это будет страшно и незабываемо! С вами была Натали Саншайн, пока!

Оставив вещи прямо в прихожей номера, Натали направилась в кафе на первом этаже.

– Здравствуйте! – сказала она, натянув дежурную улыбку.

– Здрасте, – ответил ей мужик за стойкой, обдав недружелюбным выражением лица.

– Я посмотрела меню у вас на столе.

– Ну?

– Я… не поняла… В общем, у вас там написаны названия блюд, но нет их состава. Например, это… – Она взглянула на стойку, где лежало такое же меню. – Вот это «чу́ду», например. Оно с чем? Или оно что?

– Чуду́? Ну, это тесто. Лепешка. Внутри мясо. Фарш. Бомба.

– Эм… «Бомба». Понятно. А это что? Бо-ти-шал. Да.

– Это тоже чуду. Только с творогом. Он такой тянется, как сыр. Мощная тема.

– С тестом, наверное, в масле, все такое, да?

– Да, да. Точно, в масле. Делаем?

– Нет, нет. Я еще смотрю.

Вдруг на стойку почти упал один из посетителей кафе. На вид тоже натуральный кавказец, но акцент был какой-то другой. Что-то армянское, как ей показалось.

– Ну, братишка, – взмолился он, сделав жалобное лицо. – Ну пожалуйста! Совсем нет ничего?

– Я тебе уже три раза сказал, товарищ, – закатив глаза, ответил мужик. – Нет у нас тут алкоголь. Совсем. Никакой нет. И пиво нет, и водка нет, и вино-мино тоже нет.

– Ну тогда, может, я на улице возьму?

– Возьми где хочешь и пей тоже где хочешь, тока не тут. Договорились?

– А если я там накачу, а потом сюда приду кушать? Ну, если я уже буду пьяный? – спросил тот, всеми своими пальцами указывая на то место, где он собирался присутствовать конкретно в этом кафе.

– Так ты уже пьяный!

– И хочу быть еще чуть-чуть пьяней! А то что такое получается? Ни туда ни сюда!

– Давай-ка ты лучше не сюда, а вон туда, понял? На выход. – Мужик за стойкой указал пальцем в конец зала.

– Я тебя понял, – обиженно ответил клиент и отошел.

– Извините. – Мужик вновь обратил внимание на Натали.

– А что, у вас тут нельзя пить?

– Тут – это где?

– В Дагестане.

– Можно.

– А в Махачкале?

– Можно.

– А тут, у вас?

– Не-а. – Мужик повторил коронный жест рукой и снова указал пальцем, но теперь вверх. Прямо над стойкой на стене висела табличка «АЛКОГОЛЯ НЕТ! ВООБЩЕ!».

– О как! – удивилась она.

– Хотите пить?

– Я? Нет, конечно, нет! Я – ЗОЖ! – гордо объявила она.

– А я Махмуд. Что заказываем?

– Ой да. А вот это что?

– Это тоже чуду, – ответил он.

– И ботишал чуду. И это – че-па-лгш тоже чуду. И там выше еще четыре вида чуду?

– Да. Творог, мясо, тыква, зелень, картошка.

– А почему этот чепалгш, если он тоже чуду, не называется чуду, как остальные, а называется чепалгш?

– Потому что это чеченский чуду. Только для чеченцев это не чуду, а чепалгш. Вот если я, табасаранец, буду стоять в Москве среди вас, русских, я буду табасаранец, но тоже человек. Как и вы, так? – спросил он.

Не совсем улавливая ход мысли собеседника, Натали кивнула.

– Вот и этот чепалгш среди остальных на столе тоже чуду. Только он чеченский и поэтому чепалгш. Понятно?

– Да… Наверное… А в чем разница? Кроме того, что он чеченский чуду.

– Один – чуду с простым творогом. Второй – чуду с творогом, но другим, как сыр. Тянется. Это ботишал. А третий – чуду чеченский, который чепалгш, тоже с творогом. Но другой рецепт. Вкус атомный!

– Тоже с маслом?

– Там еще больше масла! Когда уже приготовил с маслом, потом еще сверху наливается. Вообще…

– Мощный. Я поняла.

– Выбирайте, какой хотите. Все вкусные.

– А есть что-нибудь без масла… и без теста? И желательно без мяса?

Мужик каким-то кавказским жестом руки взял небольшую паузу для загрузки условий, которые должен был усвоить его мозг, и переспросил:

– Еда без мяса?

– Да.

– И без теста…

– Ага.

– И без масла…

– Желательно.

– А где тогда еда будет? Кушать что тогда? Воздух, что ли? – он впервые усмехнулся.

– Ну понятно, – выдохнула она.

– Мухуч! Иди сюда! – крикнул мужик куда-то вглубь позади себя. Подошел мужчина в фартуке, такой же смуглый, такой же круглый, такой же обильно растительный и вообще точно такой же. Только другой.

– А?

– Тут девушка заказ хочет. Только без мяса, говорит, без теста и без масла.

– Без мяса? – переспросил удивленно Мухуч.

– Да, – одновременно ответили