Игры менталистов. Ловушка памяти - Татьяна Зинина

Сделал несколько шагов к выходу и вдруг обернулся.

‒ Изабель, не нужно видеть во мне монстра. Если бы на месте Шерри и Нико оказался ваш сын, я точно так же вступился бы и за него. А воспитание ‒ это не только наказание, но ещё и помощь.

‒ Думаете, я этого не знаю?! – я всё же позволила своему раздражению проявиться. – И вы упускаете моральную сторону вопроса.

‒ Нет, ошибаетесь. Но переубеждать вас не стану. Для этого понадобится задержаться ещё на некоторое время, а вы меня уже выпроводили. Можно даже сказать, выгнали.

Он иронизировал, будто пытался воззвать к моей совести. Но я для этого была слишком зла.

‒ За это у вас тоже принято увольнять? – спросила холодно.

‒ Конечно нет, – он вроде говорил серьёзно, но я всё равно чувствовала подвох. ‒ Вы ведь в своём доме, на своей территории. Хоть это всё и принадлежит академии.

‒ В таком случае, прошу вас оставить меня на МОЕЙ территории одну. Мне необходимо подготовиться к завтрашним лекциям.

Он одарил меня странным взглядом, но, к счастью, всё-таки нажал на ручку и переступил порог.

‒ Доброго вам вечера, Изабель. Спасибо, что уделили мне время.

‒ Надеюсь, больше на пороге этого дома вас не увижу, ‒ выдала я и, не сдержавшись, с силой захлопнула за ним дверь.

Закрыла замок, прошла в гостиную и без сил упала в кресло.

Да уж… вот и поговорили.

Меня трясло от нервного напряжения, а ведь я всегда гордилась своей выдержкой. Но сегодня, видимо, какой-то особенный день. Зато теперь хотя бы примерно стала понятна моя резкая эмоциональная реакция при встрече с лордом Бестерли. Это просто было предчувствие. Своеобразный знак, что от него стоит держаться подальше. Как можно дальше. В идеале – находиться в разных городах.

Надеюсь, нам с ним не придётся часто пересекаться. Боюсь, после нескольких подобных разговоров даже моей крепкой психике может потребоваться специалист.

***

Эйтан Бестерли

Давно я не чувствовал себя настолько паршиво. А ведь был уверен, что после двенадцати лет в особом отделе стражей, моя душа окончательно очерствела. Сложно остаться нормальным, когда ежедневно копаешься в головах отъявленных негодяев и головорезов. Тут любой человек постарался бы закрыться, абстрагироваться. Но в момент слияния сознаний это попросту невозможно.

Меня и сюда отправили, по большей части, для реабилитации. Его величество решил, что мне будет полезно примерить на себя шкуру преподавателя. Потому в тридцать два я со всеми почестями был отправлен в отставку с государственной службы и переведён в академию. К студентам.

Честно говоря, поначалу было непросто. Я постоянно ждал подвоха. Искал двойное дно в каждом, с кем приходилось общаться. Подозревал коллег и даже некоторых учеников. Только через несколько месяцев стало немного легче, а потом мне неожиданно начала нравиться новая работа. Я втянулся настолько, что даже заслуженно получил место декана, а месяц назад лорд ректор назначил меня своим заместителем.

За три года в академии успел забыть особенности своей прошлой профессии. Но иногда в кошмарах до сих пор видел жутчайшие вещи и просыпался в холодном поту. Не удивительно, что профессия менталиста-дознавателя сильно повлияла на моё восприятие мира и других людей. Я был вынужден закрыть свои чувства и эмоции. И только после отставки снова начал открывать их для себя. Возвращать к жизни, постепенно убирая ментальную броню, без которой раньше просто бы не выжил.

Но этот день явно стал для моих эмоций настоящим прорывом. К примеру, укол совести я сегодня испытал впервые за очень долгое время. И случилось это в беседе с удивительно упрямой и прямолинейной женщиной. Да, мне пришлось надавить на неё, потому что в противном случае мы бы получили три сломанные жизни. И если Нико и Айла ещё бы сумели как-то устроиться, то Шерри досталось бы сполна. И совсем не от судей.

Нет, со мной явно происходит что-то не то. Сейчас я испытывал настоящую жалость к племяннику, хотя раньше мне было почти плевать. Неужели реабилитация на самом деле даёт свои плоды? Или дело не в новой работе, а в женщине? Ведь все эти изменения я почувствовал только после разговора с ней.

Изабель.

Мне отчего-то нравилось произносить её имя. Вернувшись в свой дом, который тоже стоял на территории академии, я прошёлся по пустым комнатам и направился прямиком в свой кабинет. Ну а там, сев в любимое кресло, подаренное мне отцом, плеснул в стакан немного коньяка и сделал глоток.

По телу растеклось обжигающее тепло, и на душе стало чуть легче.

Да уж, подкинул мне племянничек проблем. Хотя, я могу его понять. Сам был молодым. И в то время мы тоже творили глупости. Иногда даже преступали закон. Но всегда знали, когда нужно остановиться.

Я хорошо запомнил одну историю, которую до сих пор передают в академии из уст в уста. Было это давно, ещё до моего поступления. Трое менталистов третьекурсников знакомились в разных тавернах с девушками, использовали ментальное внушение и устраивали оргии. Утром их жертвы ничего не помнили. Эти воспоминания стирались из их сознания без возможности восстановления. Так те парни развлекались около двух месяцев. А потом подцепили не тех девушек ‒ одна из них оказалась племянницей начальника городской управы стражей порядка. Он очень переживал за девочку, потому приставил к ней своих подчинённых для наблюдения. Ну те и увидели крайне занимательную картину с участием троих парней и двух леди.

Разбирательство было очень громким. Один из менталистов оказался дальним родственником императора, его родители пытались замять дело. Но в итоге всё обернулось по самому худшему сценарию. Парней приговорили к десяти годам каторги и полностью запечатали дар.

Это стало уроком для многих.

Среди менталистов испокон веков существовал свой неписаный кодекс чести. И вот, одним из первых пунктов в нём значилось то, что позор мужчине, который добивается близости с женщиной с помощью ментальной магии. Если о таком узнавали, это ложилось несмываемым клеймом не только на него, но и на весь его род.

Потому я не сомневался, что вчера Шерри со своим другом ничего такого точно не задумывали. Хотя их поступок хорошим всё равно не назовёшь. Но с этим мы разберёмся.

Оглядев тёмный кабинет, я щёлкнул пальцами и активировал шар освещения на письменном столе. Сразу стало уютнее и даже теплее. А перед глазами сам собой появился образ грозной профессора Кайс.

Да, племянник оказался прав, мне всегда нравились женщины именно такого типажа: светловолосые, изящные, стройные, но с формами. И всё же в Изабель было нечто, что заставляло меня чувствовать. Нет, дело не в красоте, хотя она, бесспорно, очень красивая. Скорее меня завораживала её стойкость. Внутренняя сила. Наверно, я и про её развод упомянул только для того, чтобы самому себе это сказать. Ведь получалось, что она свободна.