Сердце дракона - Лана Каминская

Догорали свечи и в библиотеке, где в отличие от многих комнат вместо сырости было тепло и сухо.

– Вы до сих пор не спите, милорд, – одна из дверей отворилась, и в створку опять просунулась голова распорядителя.

– Принеси немного холодного мяса и хлеба, Риновар, и, пожалуй, ещё вина.

– Сию минуту, – камердинер неслышно исчез.

Гайлард тяжело опустился в кресло, пододвинул к себе другое и вытянул ноги. Равномерный шум дождя успокаивал, или просто он сам был настолько уставшим, что смог бы уснуть и под канонаду. Рваный короткий сон на протяжении нескольких недель не прибавлял сил хозяину юга, а, напротив, изводил ещё больше. Лицо заросло грубой щетиной, а под покрасневшими глазами образовались круги. Всем видом Гай никак не смахивал на удачного завоевателя, коим являлся. И уж тем более на счастливого лорда, который через несколько недель должен выйти на балкон замка к народу и представить всем новую госпожу. Но шум дождя прогнал и эти мысли. Не хотелось думать ни о чём, а только смотреть пустым взглядом стеклянных глаз в ночь, где кроме стены из дождя не было видно ничего.

Одна свеча догорела полностью. Комната утонула в мягком, бархатного оттенка полумраке. Гайлард закрыл глаза.

Помещение, где отдыхала стража, состоявшая из опытных дозорных и зелёных новобранцев, ночью освещалось скудно. И немудрено: спать до рассвета им никто не позволил бы. На ночной дозор заступали в строгом порядке, и новички трубили наравне со старожилами. Днём же вместо желаемого отдыха молодые организмы выкладывались на стрельбище и заднем дворе, где в свободное от уборки конюшен время дрались на кулаках и деревянных мечах. Всё в караульнях способствовало жесткому распорядку. Даже тусклый свет и тот вносил свою лепту: не давал уснуть, но одновременно и не раздражал глаза, позволяя окунуться в приятную непродолжительную дрёму.

Караульные сменялись каждые четыре часа, и время, имеющееся в распоряжении до того, как вновь заступить на пост, предпочитали проводить, клюя носом. Однако любители посиделок за полночь находились каждый день. Им ловко удавалось развлекать себя без крепких напитков и карт, а лишь при помощи пары-тройки тараканов да нескольких лучин.

Вот и этой ночью, скинув с ног сапоги да навалившись доброй половиной могучего веса на расшатанный стол, троица подобных неспящих во все горло улюлюкала, подбадривая шустрых усатых питомцев, и откровенно плевала на желание других товарищей покемарить. А тех товарищей и залп пушек не смог бы отвлечь от положенного им   четырехчасового отдыха. Так крепки были молодые нервы, не требующие не то что капли снотворного, а даже банальной тишины.

– Гони! Гони же! – Один из трёх любителей азарта без устали драл горло и подгонял ленивого таракана, на которого была сделана ставка в размере недельного пособия стража пятого ранга.

Усач не торопился. Видимо, пузо уже изрядно набил, так как к вожделенному лакомству волочился не быстрее улитки. Но и его соперники не спешили. Откормленные поварятами таверны, что стояла по левую сторону от караулен, они настолько растолстели, что с трудом преодолевали препятствия, расставленные охотниками до необычного вида тотализаторов. Впрочем, странными подобные игрища казались лишь тут, в каменных холодных стенах, не согретых печным огнем, на котором могли бы весело булькать горшки с телячьим рагу. И только одному человеку – капитану Швидоу. В городке же, в подвалах старых домов, напоминавших больше игорные притоны, чем кладовые, тараканьи бега стали главным источником дохода хозяев таких сомнительных и пользующихся дурной репутацией заведений.

Но Дуон Швидоу, сорока лет от роду, за всю свою жизнь не переступил и порога подобного учреждения, а потому о соблазнительных барышах не знал. Так, может, и поставил бы парочку монет на рыжего усача, всем своим видом напоминавшего самого Швидоу, с тем единственным отличием, что у шестилапого пузо уже давно отвисло, а у капитана городской стражи за сорок лет так и не появилось.

– Чтоб мне провалиться на этом самом месте, опять за старое.

Разыгравшаяся троица встрепенулась, заслышав топот и недовольное ворчание начальника, сграбастала тараканов и швырнула их в глиняную миску, которая тут же отправилась под стол. Сами игроки вытянулись по струнке, приветствуя капитана, нежданно нагрянувшего к ним среди ночи.

– Пф-ф, – громко фыркнул Дуон, стряхнул воду с дождевика и пригладил топорщившиеся в разные стороны жесткие рыжие усы. – Бр-р, льёт как из ведра, – многозначительно добавил он и беспокойно зашарил глазами по просторной, но тёмной комнате.

– Опять последние гроши из кармана в карман растискиваете? – Дуон сурово рявкнул, продолжая бегать взглядом по караульной.

– Никак нет! – басом соврал самый нахальный из троицы. – Оружие чистим да дочь кухарки «Потрошков на шпажке» обсуждаем. Не спится...

– То-то и оно, что не спится, – вздохнул Швидоу. – Не к добру такая гроза. Вишь, как разыгралась. Спокойно не закончится. С дюжину домов снесет да столько же деревьев на проселочных дорогах повалит.

Плюхнувшись на пододвинутый стул, капитан сделал ещё три тяжелых вдоха, вытер дождевую воду со лба и, притворившись, что всему виной лишь праздное любопытство, спросил:

– А где Рики?

– Спит за ширмой, – поспешил сообщить рослый светловолосый стражник с белесыми бровями.

– Уснешь тут с вами, – недовольно выплеснулось из темного угла, прямо из-за коротенькой, наспех сооружённой, тряпичной перегородки, что отделяла небольшое пространство величиной с каморку от общего помещения. – Раскаркались, как вороны Берлау.

Тоненький голос, хоть и заспанный да измученный дождевой сыростью, мигом изменил капитана. Его насупленные брови отпрыгнули друг от дружки, морщины на лбу разгладились, и даже усы стали топорщиться более помпезно, чем только мог закрутить их цирюльник, спеша обслужить важного посетителя по высшему классу.

В темном углу завозились. Дуон потянулся к столу, взял свечу и посветил в сторону, откуда доносились шмыгание носом и скрип деревянной лавки. Желтый огонек в тот же миг выхватил отодвинутую ширму, а за ней тоненькую, невысокую, по-мальчишечьи угловатую и плоскую фигуру, которая, основательно обмотав ноги, не спеша засовывала их в непромокаемые чёрные сапоги с высоким голенищем. Закончив с надеванием сапог, фигура выпрямилась, потянулась, повернула шею вправо-влево, наслаждаясь легким костяным хрустом и, резко поднявшись с лавки, устеленной протертой до дыр половицей, зашагала к выходу. Вовсе не мальчишка, а девчонка, бледная кожей, с вытянутым лицом, смахивающим на лисью мордочку, и коротко остриженными волосами, торчащими в разные стороны, подобно соломе из снопов.

– Рано ж ещё, – крикнул ей вдогонку один из стражников, – вот вернется смена, тогда и берись за тряпку.

– Уж лучше подожду и под дождём помокну, чем вас терпеть буду, – проворчала неказистая, обернувшись к бодрствовавшим вахтенным. Глаза цвета моря укоряющие вперились в трёх здоровяков, не раз замеченных за шуточками и подколами в отношении полотёрки, постоянно вызывающей пересуды и сплетни. Сдёрнув дождевик с гвоздя на стене, девчушка уже было толкнула от себя входную дверь, но окрик Дуона заставил её застыть на месте.