Зимнее пламя - Джо Беверли

— Все будет хорошо, — пообещала Дженива и добавила: — Если помогут сила и воля. — Она дала обещание, но что она могла сделать, чтобы заставить маркиза подчиниться ее воле?

Вернувшись вниз, Дженива увидела, что гостиничных слуг отпустили. Маркиз и леди Трейс доедали суп, и она принялась за свой, прислушиваясь к их разговору. Маркиз рассказывал не совсем приличные истории, но его тетушки, казалось, ничего не имели против и ловили каждое его слово, словно пожилые гурии в гареме.

Когда Дженива покончила с супом, она собрала тарелки и поставила их на буфет, затем принесла другие блюда.

— Теперь, — услышала она голос Эшарта, — пора и вам рассказать мне о себе, мои дорогие. Куда это вы направляетесь в конце декабря?

Дженива покачала головой, вспомнив, что ответила леди Каллиопа, когда она сказала, какую доброту проявил к ним маркиз, так хорошо обеспечив их поездку всем необходимым.

«Не стоило приписывать ему доброту. Не сомневаюсь, он бросил письмо секретарю и вернулся к своим девкам и бурной жизни».

— Ну как же, в Родгар-Эбби, конечно! — воскликнула Талия. — Мы едем к дорогому Беовулфу на Рождество.

— Что?

Наблюдая за маркизом, Дженива обрадовалась, увидев, как он поражен. Расставляя блюда на столе, она постаралась скрыть насмешливую улыбку.

— Об этом не могло быть и речи, — вставила леди Каллиопа, — когда всем распоряжалась София.

Три недели назад леди Трейс получили неожиданное приглашение провести Рождество в Родгар-Эбби, родовом имении другого их внучатого племянника, маркиза Родгара, а во время последовавших взволнованных обсуждений Дженива узнала, что они не видели его более тридцати лет из-за каких-то непонятных семейных разногласий.

Она не жила с дамами Трейс, но часто посещала их, избегая оставаться в доме мачехи: таким образом она стала участницей долгих и часто бестолковых обсуждений того, следует ли им принять приглашение или отказаться от него.

Там присутствовала еще одна из сестер Трейс, леди Урания, но она была вдовой и всегда проводила Рождество со своим старшим сыном. Однако она считала, что сестрам следует поехать, если путешествие окажется им по силам. Леди Каллиопа полагала, что это безумие, тогда как Талия металась между желанием и невнятными упоминаниями о «бедной Августе».

Джениве очень хотелось узнать что-нибудь о «бедной Августе», но спрашивать она не смела. В конце концов сестры решили отклонить приглашение, но тут их золовка, вдовствующая маркиза Эшарт, прислала им письмо, запрещая эту поездку. Это письмо все изменило выражаясь матросским языком, обе леди Трейс «нутром» ненавидели эту женщину.

Дженива поставила пирог на середину стола, а ветчину прямо маркизу под нос.

— Мне так хочется снова увидеть дорогого Беовулфа! — говорила между тем Талия. — Что бы ни случилось в прошлом, те, кого это касалось, давно умерли.

Поставив на стол еще два блюда, Дженива почувствовала на себе тяжелый взгляд маркиза, а когда она села за стол, лорд Эшарт сказал:

— Всепрощающая натура, мисс Смит?

— Это по-христиански, не так ли, милорд? Положить вам пирога?

Он не обратил внимания на ее предложение.

— Прощайте и прощены будете?

Она отрезала кусок пирога и положила его на протянутую Талией тарелку.

— Думаю, речь идет не о заботе о себе, милорд. Можно прощать просто потому, что это правильно.

— И что же, за вами тоже водятся грехи, требующие прощения?

Она положила пирога леди Каллиопе.

— Никто из нас не безгрешен, милорд. — «Особенно вы».

— Конечно, если только он не безнадежный зануда. Дженива отрезала кусок пирога себе и взяла картофель, переданный ей Талией.

— Вы полагаете, что добродетель скучна, милорд?

— А вы нет? Ах да, вы признались, что нуждаетесь в прощении. Все это… э… слишком глупо.

Дженива чуть не уронила тарелку.

— Это не… — С трудом удержавшись от ответа, которого он определенно добивался, она оглядела сидевших за столом и увидела, что Талия с разгоревшимися глазами наблюдает за их пикировкой, как будто за забавной сценкой, а леди Каллиопа сосредоточенно ест.

Дженива положила кусок пирога на пустую тарелку маркиза, не интересуясь, хочет ли он его.

— А, пирог с голубями! Вы любите голубей, мисс Смит? Поскольку «голубь» на жаргоне означал «простофиля», это было еще одно оскорбление.

Ни к кому не обращаясь, Дженива заметила:

— Надеюсь, завтра погода станет теплее. Бедные слуги так страдали сегодня…

— Погода, — тихо сказал маркиз, — прибежище скучных… или испуганных.

Она понимала, что ей не следует этого делать, но все равно взглянула прямо ему в лицо:

— Я не боюсь вас, лорд Эшарт.

— А следовало бы, мисс Смит. Определенно следовало бы. Дженива протянула тарелку:

— Можно мне немного ветчины, милорд? Он без возражений выполнил ее просьбу.

— Вы думаете, я притворяюсь? Ошибаетесь. Дженива ощутила опасность, как будто разразилась гроза или загремели вражеские пушки, и в ней заиграла кровь.

— Я не сомневаюсь, что вы — маркиз, милорд, лицо могущественное и влиятельное.

— Лицо? А каким действующим лицом являетесь вы в этой пьесе?

Она отрезала кусочек мяса.

— Я всего лишь бедная компаньонка, милорд.

— Значит, вам нужно научиться играть.

Дженива почувствовала непреодолимое желание воткнуть вилку в его изящную руку, лежавшую на столе совсем рядом с ее рукой и сверкавшую изумрудом, стоившим столько, что на эти деньги можно было бы содержать маленького Чарли всю его жизнь.

— Милорд, вам не наскучило насмехаться надо мной? Я всего лишь дочь морского офицера и компаньонка двух леди почтенного возраста.

— И я готова поручиться за это. — Леди Каллиопу, казалось, забавлял их разговор. — Но не пора ли, дорогой, обратить внимание на проблему несчастного ребенка мистера и миссис Дэш. Что нам с ним делать, а?

— Отдайте его в приходский приют. — Маркиз не спеша приступил к еде.

— Ребенку нужна кормилица, — заметила Дженива.

— Так отдайте в приют их обоих. Бессердечный подлец!

— И как вы думаете, что будет с ними дальше? Он бросил на нее недовольный взгляд:

— Пока не найдется заблудшая миссис Дэш, им дадут кров и будут их кормить…

— Как нищих! Ни одному приюту не нужны бедные и несчастные из ниоткуда. А кто будет платить за поиски? Вы?

— Почему, черт побери, я?

— Выбирайте выражения, сэр!

— Мои выражения никому не мешают.