Конкурс неприятностей - Кирилл Кащеев

– Это пони: вот Портос… – Саша показала на крепенького толстуна. – А второй – Барбос. – У Барбоса оказалась мохнатая гривка. – И вам они пока что не маленькие. – Саша демонстративно, сверху вниз, разглядывала Настину пушистую макушку. – Раньше у нас в этом деннике клеппер стоял. Он повыше был.

Комнатка для лошадок называется денник, надо запомнить.

– А куда делся? – спросила я. Говорит же, что «был»…

– Его убили, – резко бросила Саша. – И это не ваше дело!

Кто мог убить лошадку? Меня даже передернуло. По поджатым губам Саши было ясно, что она больше ничего не скажет. Она возилась с пониными одежками: тряпочка стеганая на спинку, и седло, и ремешочков на мордочку ужас сколько! Я хотела спросить у Саши, не больно ли поняшкам, но подумала, что нечего быть как тетя Ася. Если бы было больно, разве они б стояли так спокойно? А эти еще вроде как сами подставлялись.

– Гулять хотят мои зайчики, сейчас пойдем… – бормотала Саша. Улыбка у нее была нежная-нежная, а руки порхали! Ладно, подожду пока эту Сашу ненавидеть.

– Так, кто первый? – Саша вывела из денника поника Портосика.

Настя даже слегка попятилась. Я фыркнула. Пони фыркнул мне в ответ. Я засмеялась и положила руку ему на шею – и просто замерла!

– Как… как шелк! – выдохнула я. – Нет, не как шелк… как… как лошадка, воть, как лошадка! – и начала гладить: руку оторвать невозможно – это такое блаженство!

– Дырку протрешь, – проворчала Саша, но уже не так зло. – Дай ему морковку за знакомство, – она протянула мне морковку. Портосик с удовольствием схрупал.

Я ему в следующий раз вагон морковки притащу! А что, папа купит. Пони наклонил голову, так что гривка оказалась прямо у меня под ладошкой, и зачем-то обнюхал мои коленки… На моих розовых бриджах появились две темные мокрые полосы.

– Ой, а что это? – сунулась любопытная Настя.

– А это его сопли, – на лице Саши появилась крокодилья улыбочка.

– Бе-е-е! – Настя отпрянула.

Ну и дура! У моего Портосика даже сопли – не сопли, а сопельки.

– Ладно, подходишь с левой стороны, хватаешься только за седло – поводья не трогать! – и даешь мне ногу! – скомандовала Саша, чуть присаживаясь.

Ну я и дала – оперлась на ее подставленные руки, меня легонько подбросило, и я… СИЖУ. НА ЛОШАДИ! Я на лошади-и-и-и-и!

– Не трогать поводья, сказала! Держишься только ногами! – рыкнула грубая Саша, но я ее почти не слышала, не обратила внимания, как на второго пони посадили Настю. Я на лошади-и-и-и! Решетки денников сразу стали со мной вровень, бетонный пол внизу – не очень далеко, но все-таки, а подо мной… конь! Двигается! Живой! А передо мной его шейка, такая красивая-красивая, и грива – черная, густая, и ушки торчком… На меня он не обернулся, а мне так хотелось увидеть его глаза, я потянулась похлопать по шейке, но тут Саша взяла моего Портосика под уздцы и пони подо мной пошел. Точно перекатилась такая большая теплая волна – шаг-перекат, шаг-перекат. Сзади шумно задышала Настя, а может, ее пони – его поводья прикрепили к моему седлу, вышло вроде связки сосисок. Мы прошли в широко распахнутые ворота конюшни – и яркое летнее солнце после полумрака ударило по глазам.

– Стремена! – рявкнула Саша. – По каблук ногу не засовывай: понесет – как выдергивать будешь? Каблук вниз, носок вперед… И спину выпрями.

– А что, разве может понести? – пролепетала Настя.

– Ну, если ты не будешь его иголкой тыкать, вряд ли. – Саша оглянулась на нас – мы с Настей дружно замотали головами: как можно такому милому делать больно?! – Но ты как, собираешься правильно ездить или мешком в седле висеть? Ему, между прочим, мешок катать тяжелее! – она кивнула на пони. Я немедленно выпрямилась и ногу в стремени подравняла.

Вокруг все было такое… конное! Лошади прыгали через барьеры (со всадниками, конечно, но всадники меня не интересовали), лошади бегали на длинной веревке по кругу, на огороженном поле крупная светлая лошадь красиво что-то выплетала ногами, а сама гордо глядела в другую сторону, будто ей и не интересно, что там ее ноги делают! Громадный черный конь мчался на препятствие, но в последнюю секунду, будто испугавшись, кидался в сторону. Сидящая на нем девушка отчаянно тянула поводья.

– Хулиганит Бахтат, – неодобрительно глядя на эти маневры, пробурчала Саша. – Зря Лидка на него села, не справится она с ним.

– А как с ним справиться? – выворачивая голову, пока мы ехали мимо ограды, спросила я. Он же… огромный! Мой пони рядом с ним – как терьерчик рядом с ньюфаундлендом!

– Старым добрым средством против любого выпендрежа – волшебным пенделем! – усмехнулась Саша.

– Но лошадке же будет больно! – пискнула сзади Настя.

– Хм. Лошадке. – Саша даже остановилась.

По другую сторону ограды мимо нас пронесся Бахтат, а рядом по земле плыла-скакала его тень: еще более огромная и такая же черная. Она на мгновение закрыла нас от солнца – словно все вокруг пригасло, пока волны теней от развевающейся гривы накрыли и Сашу, и нас с Настей, и наших пони. Я увидела, как под гладкой черной шкурой перекатываются мускулы – такие… такие… Человеческие парни отдыхают! Кто видел Бахтата, на того уже всякие кубики на животе впечатления не произведут!

– Ей тоже больно, когда она удержать пытается, – кивая на покачивающуюся в седле девушку, бросила Саша. – По ладоням как огнем, несмотря на перчатки. Полтонны этой «ла-ашатки» могут причинить человеку гораздо больше боли, чем несчастный пятидесятикилограммовый человек – ей.

– Если ей тяжело – чего она не бросит кататься? – воскликнула Настя. Бахтат как раз повернулся, и нам отлично видно было лицо Лиды – блестевшие от пота, выбившиеся из-под защитного шлема волосы липнут ко лбу, губа прикушена…

– Наверное, потому, что она не катается, а ездит верхом? – Саша презрительно глянула на Настю и повела наш караванчик дальше.

– Ну что, девчонки, – сбылась мечта трехдневной давности? Покатались на лошадках?

– Мы не катаемся, мы ездим верхом! – с достоинством обронила я. И впервые смогла поглядеть на своего папу если не сверху вниз, то хотя бы вровень.

Физиономия у Саши стала ехидной, прям как… у моего котэ, когда он папе в ботинки Barker Black нагадил. Она демонстративно покрутила в руках поводья, за которые вела моего Портосика. Ну и что? Я же в первый раз. У меня еще все впереди.

– Не надоело? – усмехнулся папа.

– Нет! – я чуть не подпрыгнула в седле. Не хватало еще, чтоб он нас сейчас увез! Мы его еле уговорили сюда приехать! – Я еще покатаюсь! И поезжу! Мне здесь нравится! Воть!

– Знаешь, на удивление, мне тоже! Роскошное место! – Папа огляделся, глаза его блестели. – Только пахнет странно, – он дернул носом, совсем как Портосик.

– Так лошади… – подергивая плечами от почтительности и даже чуть-чуть покланиваясь, развел руками топчущийся у папы за спиной потертый человечек.