Конклав - Пенелопа Дуглас

Уинтер встает на ноги и сухо отвечает:

– Ты выиграл пари.

После этого она отворачивается, на ощупь находит бортик и выбирается из воды.

Пари…

Меня осеняет всего через мгновение. Я понимаю, о чем говорит Уинтер. Пари. Грудь распирает от радости, губы растягиваются в улыбке. Нырнув к краю бассейна, догоняю ее.

– И ты позволила мне так тебя трахнуть? – отчитываю девушку, выпрыгнув наружу и опять подхватив ее на руки.

Уинтер обвивает меня руками и ногами. Я смотрю на ее прекрасное лицо, пока она снимает вуаль и ремень.

– Да, потому что сама в этом нуждалась, – признается она со смущенным выражением на лице. – Ты же знаешь, я не могу оторваться от тебя, особенно в первом триместре.

Засмеявшись, сильнее сжимаю ее в объятиях. Вообще-то я даже не думал, что у меня получится. После рождения Иварсена я не хотел останавливаться. Ну, знаете, родить детей до тридцати лет, воспитать их и отправить в колледж после сорока, когда мы будем еще довольно молоды, чтобы, получив дом в свое полное распоряжение, предаваться разврату?

Только Уинтер прочитала какую-то научно-исследовательскую статью, где утверждалось, что одаренные дети обычно являются единственными в семье либо разница в их возрасте должна составлять больше пяти лет. Она решила окружить Ивара нашим безраздельным вниманием в период формирования его личности, или типа того.

Поэтому мы заключили пари. У нас будет еще один ребенок, если Уинтер забеременеет, принимая противозачаточные препараты.

Знал ведь, что я – Супермен.

– Ты злишься из-за того, что вновь беременна? – поддразниваю я.

– Я злюсь из-за того, что проиграла пари, – огрызается она.

– Ты всерьез думаешь, будто я не исполню любое твое желание?

Я целую ее, и она улыбается.

– Правда?

– Хочешь мотоцикл – получишь мотоцикл.

Лицо Уинтер озаряется прелестной радостной улыбкой. Ничего лучше я в жизни не видел. Мне не терпится прокатиться с ней посреди ночи по пустым дорогам.

После рождения малыша, разумеется.

– Хорошо.

Я отпускаю ее. Мы идем в домик у бассейна и подхватываем полотенца, разложенные под навесом.

– Справедливости ради, я не намеревалась прерывать твою поездку раньше срока, – объясняет девушка. – Извини. Просто пыталась достаточно разозлить тебя, чтобы ты набросился на меня, вернувшись домой.

Она озорно улыбается.

Честно говоря, мне уже все равно. Майкл и Кай разберутся со встречами, а я люблю тревожную неопределенность наших с Уинтер игр. Когда мы в постели – или в бассейне, – складывается ощущение, словно школьные годы до сих пор не закончились. Мы навсегда останемся двумя озабоченными подростками. Благодаря ей я чувствую себя живым каждый день.

Обернув полотенце вокруг талии, спрашиваю:

– Он хорошо себя вел?

– Да, – Уинтер кивает. – Няня хотела дать ему кусочек шоколада, чтобы посмотреть на его реакцию, но я сказала, что нам нужно подождать тебя.

Да, черт побери. Попробовать шоколад в первый раз – это большое дело.

Сначала она не решалась нанять няню, чувствовала вину из-за своей неспособности самостоятельно ухаживать за ребенком. Правда, все сложилось удачно. Помимо прочего, это порой дает нам шанс проводить чуть больше времени наедине.

Уинтер тоже укутывается в полотенце, и я беру ее за руку.

– Идем. Хочу увидеть Ивара.

Знаю, он спит, но прошла целая неделя.

Упершись пятками в пол, она останавливает меня.

– Он, э-м…

Мои нервы мгновенно натягиваются. Я смотрю на нее.

– Что?

– Он… э-э-э… – Девушка сглатывает. – Не здесь.

Чего-чего?

– Не здесь? – повторяю я. – Ему год, Уинтер. Где он?

Моя жена переминается с ноги на ногу.

– Рика захотела взять Ивара к себе на ночь.

– Рика… И она отвезла его в Меридиан-Сити?

Уинтер отворачивается, чем ясно говорит все, что мне требовалось узнать.

Кивнув, я хватаю ее за руку и веду обратно в дом.

– Нет, конечно.

* * *

Несколько минут спустя мы мчим на машине по дороге в сторону дома Фэйнов. Поверить не могу, что они провернули это за моей спиной. Узнал бы я об их затее, если бы вернулся не сегодня?

Уинтер, одетая в джинсы и темно-синий свитер, с мокрыми волосами, собранными в тугой хвост, выпрямляет спину и поворачивается лицом ко мне.

– Не сердись на меня.

– Тебе известно мое отношение к этому, – говорю ей, крепче сжимая руль. – Больше никто меня не поддерживает. Даже Ник. Ты должна быть на моей стороне в данном вопросе.

– Я на твоей стороне, – выпаливает она. – Просто… Не знаю. – На лице Уинтер мелькает виноватое выражение. – Наверное, мне стало жаль ее. Рика сказала, что не спустит с них глаз ни на минуту. Я бы не подвергла его опасности, Дэймон.

Его «бабушка» и есть опасность.

Мне хочется злиться на Уинтер. Ей, как никому другому, нужно проявлять солидарность со мной. Она в курсе, почему я против того, чтобы Кристиана оставалась с Иварсеном, и причина веская, мать вашу.

Правда, я сам втайне от Уинтер просвещаю ее хореографа время от времени или проверяю, не утратил ли ее старый приятель Этан интерес к фотографии.

Но речь о нашем сыне, черт возьми. Они не должны принимать решения, касающиеся его, без меня. Рика не имеет права совать свой нос в это дело.

– Ты же знаешь, она не сможет доказать, что изменилась, если ты не дашь ей шанса, – подмечает Уинтер.

– У нее уже был шанс.

После короткой паузы она добавляет:

– Да, и у нас тоже. – Ее голос звучит печально. Мы оба отворачиваемся к лобовому. – К счастью, мы дали друг другу еще один.

* * *

Я несусь через темный дом, держа Уинтер за руку, и замечаю Рику, стоящую перед библиотекой. Она смотрит в комнату сквозь стеклянные двери. Возле нее еще два человека. За стеклом я по мере приближения различаю Кристиану, которая сидит в кресле и покачивает спящего Ивара на руках. Рядом на диване тихо читает вслух мужчина.

Потянувшись вперед, я хватаюсь за дверную ручку, однако Рика поворачивается кругом, преграждая мне путь, и накрывает мою руку своей.

– Отойди, – распоряжаюсь я.

– Она не причинит ему вреда.

– Вот именно. Не причинит.

– Дэймон, успокойся, – произносит парень, стоящий сбоку.

Я смотрю на него. Это Миша, кузен Уилла.