Броненосный крейсер «Адмирал Нахимов» - Сергей Сулига

Численность экипажа крейсера от кампании к кампании постоянно менялась, что было связано с изменением состава вооружения и особенно парусного рангоута. До модернизации он состоял из 31–33 офицеров и 541–607 нижних чинов, а после — соответственно из 23 и 549. Хотя, согласно официальным данным Морского штаба по кораблям, находящимся в заграничных плаваниях, в кампании с февраля 1900 года по апрель 1903 года на крейсере находилось всего 22 офицера и 500 нижних чинов. В последний поход к Цусиме «Адмирал Нахимов» отправился с 650 моряками на борту (по другим данным, в октябре 1904 года на нем находилось 724 человека, из них 28 офицеров). В среднем на каждого члена экипажа приходилось 2,5 кв. м площади и 5,16 куб. м объема жилых помещений.

Запас провизии рассчитывался на пять месяцев автономного плавания, пресной воды — на 6–7 суток. Для пополнения ее запасов на корабле имелись две мощные опреснительные системы.

«Адмирал Нахимов» под вице-адмиральским флагом в порту Нагасаки, 1889–1890 гг.

По сравнению с предыдущими русскими броненосными крейсерами «Адмирал Нахимов» имел значительно увеличившиеся водоизмещение, толщину броневого пояса и число 203-мм орудий. Пояс, правда, пришлось делать неполным и в оконечностях защита возлагалась на карапасную бронепалубу. По числу орудий ГК в бортовом залпе «Нахимов» превосходил и все иностранные крейсера, поэтому иногда его «для солидности» причисляли даже к броненосцам — например, при подсчете сил флотов, участвовавших в боях у китайской крепости Таку в 1900 году.

К сожалению, тогда практически не уделяли внимания защите корпуса от подводных взрывов. Отсутствовала она и у «Нахимова», хотя он первым в русском флоте получил противоторпедные сети, которые могли задержать торпеду при стоянке на якоре или движении малым ходом. Вес заряда мин и торпед того времени был незначительным, и эффект их воздействия приравнивался экспертами взрыву тяжелого снаряда. Находились, впрочем, горячие головы, заявлявшие, что торпеда вытеснит крупные корабли из состава флотов, которые будут состоять только из малых крейсеров и миноносцев, но к ним не прислушивались, учитывая мизерные скорость и дальность хода этого нового и пока еще толком не опробованного оружия. Однако после гибели торпедированных во время междоусобных конфликтов в Чили и Бразилии броненосцев «Бланко Энкаладо» и «Аквидабан» кораблестроители ведущих морских держав стали искать способы противоторпедной защиты корпуса. После двойного дна на большей части корпуса появилось тройное, а вдоль бортов внутри корабля начали ставить противоторпедные переборки. И хотя «Адмирал Нахимов», опять-таки первым из русских кораблей, получил продольную водонепроницаемую переборку по ДП и две бортовых — с внешней и внутренней стороны угольных ям — их нельзя было считать противоторпедной защитой. Фланговые переборки имели слишком малую толщину, чтобы выдержать подводный взрыв, и могли помочь только при небольших пробоинах в обшивке, получаемых от удара о подводную скалу, риф и т. п. Переборка по ДП, ограничивая затопления а районе МКО только одним бортом, предохраняла корабль от потери части плавучести, но грозила ему потерей остойчивости. В результате подводный взрыв остался для «Нахимова» самой страшной угрозой, которая в цусимскую ночь и подвела итог его существованию.

Защита от артиллерийского огня, для 80-х годов бывшая вполне «на уровне», спустя десяток лет оказалась совершенно недостаточной. Появившиеся фугасные снаряды обрекали корабли с таким же, как у «Нахимова», бронированием только по ватерлинии, если не на гибель, то на быстрый вывод из строя. К середине 90-х годов уже утвердилась практика давать крупным кораблям в дополнение к поясу по ВЛ более тонкий верхний пояс, а также закрывать орудия броней, равной их калибру,

К несчастью для «Адмирала Нахимова», как и других его современников, прогресс военного кораблестроения «состарил» их раньше времени. Более эффективные и легкие водотрубные котлы, машины тройного расширения, новые электрические приборы и устройства, лучшая по качеству броня и лучшие схемы ее расположения, скорострельные патронные орудия, не требующие продувки ствола после выстрела, бездымный порох и мощные взрывчатые начинки снарядов, более совершенные системы подачи боезапаса и управления огнем — все это появилось буквально через пять-шесть пет после вступления «Нахимова» в строй. Естественно, корабли 90-х годов и тем более следующего десятилетия, даже меньшего водоизмещения, превосходили его по всем статьям.

Для его иностранных современников, которым не пришлось участвовать в войне, эта разница в техническом оснащении не была заметна, поскольку при отсутствии боевого опыта мало кто из специалистов мог позволить себе однозначные выводы о боеспособности того или иного еще не очень старого корабля. «Адмирал Нахимов» же почувствовал ее «на своей шкуре».

В случае перевооружения на меньшие, но современные 152-мм орудия, «Нахимов» с бортовым залпом из 11 дальнобойных скорострелок и достаточно толстым поясом представлял бы собой серьезную угрозу для японских броненосных крейсеров, хотя и значительно уступал им в скорости. Кстати, сведения о таком перевооружении (и даже на современные 203-мм 45-калиберные орудия), а также о неосуществленной замене котлов на водотрубные и машин на новые тройного расширения проникли в зарубежную печать. Поэтому многие справочники того времени высоко оценивали «Адмирала Нахимова», приписывая ему и более полное и мощное бронирование (например, 152-мм плиты башен), и новые орудия и даже… 19-узловую скорость.

Здесь уместно вспомнить «Имперьюз» и «Уорспайт». Хотя их и облегчили, сняв рангоут, они так глубоко сидели в воде, что при полной нагрузке под ВЛ оказывался не только броневой пояс, но и надводные торпедные аппараты. Пришлось даже снять четыре 152-мм орудия, а торпедные порты поднять на два фута. К 1893 году число орудий в батарее довели до восьми, а в 1900-м — до штатных десяти. Но все равно, два из них в мирное время хранились в береговом арсенале, а их помещения использовались под дополнительные каюты. При полной нагрузке защита ватерлинии обеспечивалась хорошим разделением на отсеки и угольными ямами над погруженным в воду поясом. Любое затопление над палубой, проходившей на уровне верхней кромки пояса, оказывалось опасным для корабля с таким завалом бортов вверху, поскольку при этом уменьшалась площадь сечения по мгновенной ватерлинии при крене, увеличивая потерю восстанавливающего момента. В первые годы службы, когда еще не было фугасных снарядов с мощной взрывчаткой, расположенные над поясом угольные ямы давали надежную защиту, и британское Адмиралтейство считало эти корабли в большей безопасности, когда они покидали гавань с полным запасом угля и погруженным в воду поясом, чем когда у них над водой выглядывало около фута брони, а бункеры были полупустыми. Не оправдали надежд и бортовые 234-мм орудия: стрелять из них в нос или корму оказалось невозможным без риска разнести надстройки дульными газами, поэтому углы их обстрела вместо теоретических 180 градусов пришлось ограничить 120. Разочаровавшись в «Имперьюз» и «Уорспайт», англичане с недоумением восприняли появление в составе флота вероятного противника их близкого родственника. Построив затем еще 7 крейсеров типа «Орландо», на которых убрали тяжелые барбеты и бортовые 234-мм орудия, они вообще на 10 лет отказались от строительства крейсеров с броневым поясом по ВЛ. Даже на облегченных «Орландо» узкий 254-мм пояс, скрываясь под водой при любой нагрузке, не давал никакой защиты, оставаясь только лишним бременем.