Дом дервиша - Йен Макдональд

Рой машин размером с комара кружит в душном воздухе над площадью Адема Деде. Даже мальчик, который несет из киоска Айдына симиты, бублики, присыпанные кунжутом, смотрит наверх. Затем облако нанороботов течет по Киноварному переулку, как вода через плотину, повторяя ступенчатый рельеф под ними, омывая движущихся по ступенькам вверх и вниз школьников, женщин, старую Сибел-ханым. Лети за роем. Избегай ближайших соседей, но старайся держаться от них на одинаковом расстоянии. Сплоченность, четкая схема, разграничение. Три элементарных правила, основа сложной текучей красоты.

Боковым зрением Георгиос Ферентину замечает маленькую обезьянку-робота, которая суетливо перемещается вдоль электрических проводов, чтобы перепрыгнуть на балкон грузинки — нарушительницы общественного покоя. В странном мире живет этот мальчик, думает Георгиос. Мир шепотов, далеких перезвонов на краю слышимого диапазона звуков, похожих на ангельские голоса. Но намного ли он страннее, чем у четырех старых греков, которые дрейфуют десятилетиями на обломках истории, собираются за чаем и пончиками, чтобы предвидеть будущее?

Ариана вернулась. Прошло почти полвека, и вот она в Эскикей. Этого не могли предсказать ни сделки, ни игры на бирже, ни прогнозы. Ариана вернулась, и теперь стало небезопасно.

Ялы[18]нависают над соленой водой, балкон над балконом. Аднан открывает деревянные ставни, ведущие на террасу на крыше. Утренняя жара смешивается с прохладными витками воздуха с Босфора. Течение темное. Аднану Босфор всегда казался темным, темным, как кровь, темным, как родовые пути. Босфор, по его ощущениям, глубокий, глубокий и засасывающий. Аднан понимает, откуда берется этот страх: из отцовской лодки и бесчисленных залитых солнцем дней, которые он в детстве буквально прожил на воде. Вот почему мерилом успеха для него всегда был дом у кромки воды. Это притягательная сила страха, напоминание, что все нажитое можно по неосторожности потерять в любой момент. Утреннее солнце превращает борт русского газовоза в сплошную стену света. Чудовище. Аднан Сариоглу улыбается сам себе. Газ — это мощь.

— Один миллион двести, говорите?

У дверей ждет агент по недвижимости. Он еще толком не проснулся, но уже побрит и в костюме. Надо рано вставать, если хочешь продать что-то газовым магнатам. Делец дельца понимает.

— Это очень популярное место, и, как видите, можно сразу въехать. У вас будет собственный причал и терраса на берегу.

Аднан Сариоглу снимает видео.

— На эту недвижимость повышенный спрос, — риелтор гнет свою линию. — Эти старые ялы быстро уходят.

— Разумеется, — кивает Аднан.

Это не настоящая ялы, те давным-давно раскуплены и либо рассыпаются под весом гниющего дерева в заброшенных бухтах Босфора, либо сгорели десятки лет назад. Это подделка, но хорошая. Турция славится умелыми подделками. Но это намного лучше, чем ненавистная клетушка на восьмом этаже многоэтажки, зажатой между грохотом скоростной магистрали и ревом мечети.

Аднан обводит цептепом террасу, делая панорамный снимок, мысленно уже заполняя пространство аскетичной скандинавской мебелью. Тут можно обустроить офис. Кожаные кресла, старые оттоманские кофейные столики, глянцевые журналы и убийственная стереосистема. Он бы приходил сюда по утрам и вызывал бы аватары, которые кружились бы и называли спотовые цены[19]от Баку до Берлина. Крупные дилеры, так называемые паши, так и работают: кто из яхт-клуба, кто из спортивного зала, кто из ресторана. Деньги из воздуха. Да, это подходящий дом, чтобы основать собственную династию. Аднан не может себе его позволить. Риелтор наведет справки и обнаружит эту деталь, но также обнаружит, что Аднан принадлежит к типу людей, у которых потенциально могут появиться деньги, даже нет, деньжищи; именно поэтому агент по недвижимости встал еще затемно, принял душ, побрился, подушился и надел приличный костюм.

Аднан направляет цептеп на воду. Наводит фокус на дома в пастельных тонах на европейском берегу. Машины больше, яхты быстрее, гавани глубже, дальше от соседских теней. Деньги и качество всегда прибивались к краю Европы. Аднан бросает оценивающий взгляд и переводит цептеп обратно. Между лоснящимися новенькими ялы двадцать первого века с их полисинтетическими крышами виднеется груда бревен, седая и одинокая, как вдова, — крыша просела, передняя стена покосилась в сторону моря, деревянные рамы без стекол наполовину заколочены. Призрак дома, брошенный и всеми забытый среди молодых, высоких и лощеных соседей. Настоящая ялы. Должно быть, дом стоял, гния год за годом, со времен Оттоманской империи. Аднан наводит резкость на пустые окна, провисшие балки и карнизы. Он даже подумать боится, во что обойдется вернуть дом в пригодное для жизни состояние, не говоря уже о том, чтобы превратить развалину в место, где будут расти его будущие дети, но знает, куда отправится дальше. Он начинает тут, а заканчивает в тени моста, на краешке Европы.

Боковым зрением Аднан замечает дым. Прямой, как мачта, столп дыма поднимается в ясное голубое небо. В тот же миг Аднан наводит фокус на источник дыма. В цептепе тут же выскакивает карта, указывающая местоположение интересующего объекта — Бейоглу. Тут же в сводках спотовых цен на газ на его сетчатке пробегает новостной жучок: «БОМБА В ТРАМВАЕ НА ПРОСПЕКТЕ НЕДЖАТИБЕЙ. ФОТО СЛЕДУЮТ».

Айше ездит на этом трамвае.

Ее цептеп звонит три раза, четыре, пять, шесть.

— Привет!

— Что-то ты долго.

— Да жалюзи застряли хуже обычного. Надо поменять.

— Так ты пропустила бомбу?

— А, на проспекте Неджатибей, что ли? Только что мимо промчался рой полицейских роботов.

Аднану становится интересно: то, что жена не от мира сего, связано с природной аристократичной бесстрастностью, или это какое-то излучение от предметов искусства, которые ее окружают? Эта лавка ориентирована на менеджеров хедж-фондов[20]и карбоновых пашей, которые хотят инвестировать небольшую сумму в религиозное искусство, не настоящий бизнес. Типичное дамское занятие. Айше бросит лавку, когда они переедут сюда и пойдут дети.

— Это был твой трамвай.

— Ты не помнишь, я ведь сказала, что сегодня еду пораньше. У меня встреча с потенциальным поставщиком перед работой.

— Береги себя. Такие теракты никогда не происходят по одному.

— Договорились, буду высматривать террористов-смертников. Как тебе ялы?

— Я пришлю тебе видео. Вернусь, наверное, поздно. Попытаюсь добиться встречи с Ферид-беем[21]сегодня вечером. — Он упоминает имя не только для жены, но и для агента по недвижимости.