Особенности воспитания небожителей - Ива Лебедева

А дальше мы немного потеряли ход времени, как и всегда, впрочем, во время правильной медитации. Очнулись только тогда, когда повозка резко дернулась, подпрыгнула и остановилась.

— Что такое? — встрепенулась Янли.

Я нахмурился — снаружи слышались чужие голоса, много. Нас догнали люди того странного чиновника? Зачем им мой шиди? Что вообще происходит?

Внезапно раздался стук в деревянную перегородку кареты, и непривычно официальный и подобострастный голос Шенсана спросил:

— Достопочтенные господа заклинатели, уважаемые императорские гвардейцы желают провести осмотр.

Единственное, о чем я успел подумать, это что моя жена не одета. То есть не просто не одета, а практически голая выше пояса… в тот момент, когда к нам в повозку собирается заглянуть чужой мужчина. И меня совершенно не волновал его статус: будь он капитан императорской стражи или сам император, собственной сиятельной персоной. Подождет!

Осоловело хлопающий глазами шиди, которого так же грубо вырвали из медитации, тихо ойкнул, когда я одним рывком закинул его на противоположное сиденье. Сам же схватился за ханьфу лисы, стараясь натянуть их. Янли не сняла одежду полностью, всего лишь расслабила пояс и скинула все эти слои с плеч, так что ворох ткани болтался теперь вокруг ее талии. Конечно, я сразу в нем запутался, еще и потому, что взгляд сам собой опустился ниже, на…

— Закрой глаза! — на грани слышимости рявкнул я Лун Вайеру, загораживая от него жену спиной.

— Стой, погоди, — зашептала Янли то ли сердито, то ли пытаясь сдержать смех. — Ну куда ты самый верхний халат натягиваешь, сначала нижний нужно… Ай! Юншен! Прекрати, порве…

Треск ткани красноречиво подчеркнул правоту ее слов.

— Уф-ф-ф… Муж, никто мои прелести не украдет. Прекрати дергаться. — Лиса отпихнула меня и принялась сама разбираться со своими одеждами.

У меня аж руки тряслись, так хотелось ее поторопить, и не зря. Потому что стук в резной деревянный столбик повозки повторился, а следом за этим шелковую занавеску бесцеремонно отбросили.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Грудь Янли все еще была прикрыта всего лишь самым нижним, самым тонким и полупрозрачным слоем одежд, через которые бесстыдно и ужасающе порочно просвечивал силуэт груди и темные вишни сосков. Это было даже хуже, чем полное обнажение! У меня потемнело в глазах от злости и от… Я уже было почти обернулся, чтобы вырвать глаза этому бесцеремонному и любопытному невеже. Но жена вовремя проворно качнулась ко мне, обнимая поперек спины. Удержала. А заодно и спряталась от нескромных взоров.

— Верни. Занавеску. На место. С-с-с-смертный! — зашипел я на ошарашенного мужчину в позолоченной военной форме, зажигая в ладони один из бумажных талисманов.

— П-прошу простить, достопочтенный небожитель. — Гвардеец на глазах бледнел, синел и практически перевоплощался в призрака. — Я… я не хотел… — Тут его взгляд скользнул по женским рукам, по моему обнаженному торсу и по забившемуся в угол повозки полуголому шиди. — Я н-не хотел мешать вашему двой… м-м-м… тройному совершенствованию…

Даже не знаю, почему в этот момент Лун Вайер поперхнулся воздухом и едва не упал с сиденья от кашля. Хотя нет. Знаю. Но почему-то мне на это искренне наплевать.

Янли:

Юншен, все еще сжимая меня в своих объятьях, накинул мне на плечи еще два слоя одежды и чуть более спокойно обернулся к трясущемуся вояке, поправляя одежду уже на себе:

— Что потребовалось от скромных путников достопочтенным слугам императора? Мы нарушили какие-то границы или правила? Не могли бы вы подождать четверть палочки и позволить нам… привести себя в подобающий вид?

— Прошу простить, достопочтенный небожитель, — снова торопливо извинился мужчина в форме капитана императорской гвардии, явно с трудом удерживаясь от того, чтобы снять тяжелый шлем и вытереть потное лицо рукавом. — Мы ищем сбежавших преступников.

— В моей повозке? — с ледяным недоумением переспросил муж.

— Во всех повозках, — чуть пришел в себя вояка. — Я снова искренне извиняюсь, но не могу не выполнить императорский указ. Можно ли этому презренному увидеть лицо вашей?..

— Моей жены? — тем же морозным тоном уточнил небожитель. И тут я вдруг почувствовала что-то… что-то такое… он явно что-то задумал. И точно. Юншен чуть подобрался и ляпнул: — Которой?

Я тихо пискнула, зажав рот ладонью, чтобы не заржать самым бессовестным образом. Сушеный шиди таки упал с сиденья на пол и там самопарализовался, судя по звукам. А все дело было в том, что мой небожитель употребил слово, которым в Поднебесной действительно могут называть жену, но, если переводить на русский дословно, оно значит «человек, принимающий в себя нефрит», а поскольку в местном языке слова не изменяются по родам, оно одинаково относится и к парням, и к девушкам. Вот такие пироги… с заклинателями.

— Той, которая женщина, — не менее сдавленно просипел императорский стражник.

Я быстро, пока никто ничего не успел сказать или сделать, выглянула из-за плеча мужа и улыбнулась капитану. А сама покрепче обняла Юншена. И потерлась об него, стараясь всем своим поведением дать понять, что требую объяснений.

— С-спасибо, госпожа, — выдал тем временем гвардеец. — Простите за беспокойство. Счастливого… пути.

И занавеска опустилась. Послышались громкие команды, голоса, скрипнули колеса, и наша повозка снова двинулась по дороге.

— И что это было? — Звуки патруля уже стихли где-то за поворотом, когда я, осмотрев уже точно не помирающего, но все еще напрочь заторможенного Лун Вайера, обернулась к мужу.

— Отвлекающий маневр, — пожал плечами Юншен. — Теперь эти люди будут помнить развратного небожителя, а вовсе не повозку семьи Тан, твоего брата или телохранителя. После того, что видел их начальник, и того, что я сказал, все наши приметы буквально вылетят у них из головы, останутся только непристойные фантазии и домыслы о том, в каких позах, кого и куда.

— Умно, — согласилась я. — Только ты это… предупреждай в следующий раз. Я-то ничего, а вот твой шиди чуть в нижний мир не отправился. Зря мы его, что ли, медитировали на троих?

Упомянутый шиди медленно возвращался к нормальному цвету лица, но на моего мужа все равно смотрел такими глазами, что непонятно, убить хотел или чего другого. Мы с Юншеном аккуратно вернули его на подушки сиденья и устроили более-менее удобно. И все это время мужчина молчал. Может, не такой уж и дурак? Или просто язык отнялся?