Морской волк - Владимир Войновский

с кем-то разговаривает и часто говорит слово «таможня». Спрашивали:

— Славка, ты чего так часто про таможню вспоминаешь? Скучаешь, пожалуй?

— Да вот, — говорит, — курсовую учу. Я же пошел заочно на юриста учиться. Скоро на берег сходить, хватит морями жить…

И ничего тут не скажешь. Заливает, конечно, но не возразишь.

Прошло еще немного времени. Готовимся к заходу в иностранный порт на сдачу продукции. Зашли в Далянь. На якорной стоянке к нам подошел катер с местными органами и портовой властью. Проходим досмотр. Сидим по каютам, двери открыты. Идут с проверкой важные китайские сотрудники и тут… слышим: «Таможня!». Странного ничего. Кто-то кого-то предупредил или просто сказал, мол, проверка идет. Провели досмотр власти, и ушли наверх. Слышим опять: «Таможня!». Нет! Ослышаться не могли, да и зачем кого-то предупреждать или информировать об уходе сотрудником?!

Прошли досмотр, встали в порт под выгрузку. Все делаем четко, работаем быстро в круглосуточном режиме. Простой судна — неустойка в валюте, поэтому кипим в аврале. Мечтали сойти на берег, но… по окончанию работ, отошли от пирса, на якорной стоянке прошли контроль местных органов и… ушли на промысел.

Сидим в крайней четырехместной каюте, чаи гоняем. Вдруг наш Славик по коридору пробегает и по трапу на верхнюю палубу, потом вниз и все спешит, причитает…

— Слава, что случилось? Может помочь чем?

— Все хорошо! Ничего не надо…

И тут слово за слово, выясняется. Живет у нашего бригадира…

— Какая женщина? Ты о чем? Не перебивай!

… попугай. Прикинь! И он всю дорогу его учил прятаться от любопытных глаз. Скажет: «Таможня!», попугай через подготовленное им отверстие в потолке с заглушкой на шарнире, занимает углубление в межпотолочном пространстве и закрывает себя, сделанной из дерева крашеной крышкой. Если сотрудник разбирает потолочную панель и светит фонариком, осматривая пространство, то ничего подозрительного не видит. Попугай сидит так тихо, что не дышит, пока бугор не подаст второй раз команду «Таможня!».

В порту Далянь, когда мы закрывали границу на выход, Слава забыл подать команду своему питомцу на отбой. А когда спохватился, пришлось снимать крайнюю потолочную панель. Птица выглядела, словно чучело. И даже, когда бригадир взял ее в руки, она была, как деревянная. Вот наш «дрессировщик» и перепугался, засуетился и выдал себя.

Понятное дело, попугай был с того транспортного судна, где давно почили его душу. Слава тогда, по окончанию работ, вышел на палубу и нашел птицу, вцепившуюся клювом и лапами за бортовой леер. Как он сам говорил: «Еле оторвал этого стервеца! Так он начал меня клювом бить…».

Эта тайна осталась в нашей бригаде. Теперь ребята спешили на перерывах проведать «Кешу» (так мы его прозвали в честь одного из матросов) и после вахты, согласно графику, посещали каюту бригадира.

Через месяц мы прибыли в порт приписки, где Кеша исполнил четко команды своего нового хозяина и покинул борт судна, прописавшись в квартире семейства Славы.

— Чего спрашиваешь? Почему Слава не продал его? Так друзья не продаются…

Вот такая история, брат.

Маневры

В период промысла минтая в Беринговом море, на лов выходит экспедиция из нескольких траулеров. Как правило, одно судно отряжается в режим поиска новых косяков. Обнаружив такой, делается контрольный замет, переработка и, проанализировав возможные объемы рыбы, в данный квадрат переходит весь флот.

И вот один «морской волк» рассказал такую историю.

Я уж не знаю, как это происходит, кто дает команду, но наш БАТМ отправили в разведку для поиска больших косяков рыбы.

Ушли вглубь Тихого океана. Берегов не видно, флот на горизонте не просматривается — одиночное плавание. В трюмах сырца много, завод продолжает работы. И в какой-то момент слышим, заработали лебедки на траловой палубе, пошел трал. Значит, нашли большие объемы минтая. Теперь главное, чтобы параметры рыбки подходили под условия вырабатываемой продукции.

После смены мы всей бригадой высыпали наверх. Странно, судно лежит в дрейфе. Переместились за надстройку, трал в воде. С мостика доносятся громкие разговоры, явно с ноткой недовольства. Мало ли, что могло произойти, в море всякое случается. Мы продолжили прогулку на свежем воздухе — переговариваясь, ходим вокруг надстройки и любуемся красотами Тихого океана «Вода, вода… кругом вода…». Как у Робинзона Крузо во французском фильме: «О чем сегодня фильм? Про море? Опять про море!».

Вдруг, рассекая воздух над нашим траулером пролетел истребитель… Мы побежали на бак, чтобы лучше рассмотреть самолет, новую забаву в небе. Описав дугу, он вновь пролетел над нами.

— Мужики, самолет не наш… кажись американец…

— Может мы границу нарушили?

— Какая граница? Берега не видно!

Сделав еще несколько пролетов, истребитель исчез. Траулер дал малый ход, и вновь заработали лебедки. Естественно мы пошли смотреть, выборка началась, как-то рано.

Мать честная?! Вместе с нашим пустым тралом на поверхность воды поднялся некий подводный аппарат темно-серого цвета. Он был похож на батискаф, но чуток покрупнее и значительно меньше дизельной подлодки. Столько событий за один раз — жизнь на корабле приобрела новые краски: самолет, подлодка…

На палубу начали выходить другие члены экипажа, свободные от смен и вахт. Началась массовая фотосессия. Матрос как ребенок, во время рейса все нештатное в диковинку.

Тут на подлодке открылся верхний люк, и на ее палубу спустились несколько человек в одинаковых робах.

— Негры! Братва, смотрите… негры!

— Какие негры? Ты, где негров с волосами прямыми и русыми видел? Просто лица грязные…

— А руки тоже грязные? Смотри, черные, словно смола…

В это время ребята на батискафе стали махать руками, что-то кричать и громко смеяться.

— Мира! «Мальборо»! Жвачка! «Но пасаран»! — наши… не отставали от «братьев по разуму».

Веселье было быстро прекращено, появлением двух вертолетов со звездно-полосатыми флагами. На палубе подводного аппарата остался один человек. Ему была спущена коробка, с которой и он ушел внутрь своей лодки. Покружив над траулером и сделав фото, вертолеты легли на обратный курс.

У нас на борту праздник перешел в самый разгар. Кто-то предлагал сходить в гости к «товарищам» на трале, кто-то выражал обеспокоенность в нашем неправильном поведении и полном отсутствии гостеприимства. Но всё сопровождалось веселыми выкриками, смехом и… начался импровизированный концерт под гитару и баян. С таким воодушевлением я давно не пел старых советских песен, наверное, со срочной службы.

В какой-то момент из подлодки вышло три человека в аквалангах с инструментами в руках. Они прошли на корму своего батискафа, опустились в воду и… на наших глазах принялись методично и резво резать наш трал, освобождая свою посудину. Ну, какой моряк выдержит такое