Единственный истинный король - Соман Чайнани

– Или твоя душа тогда жаждала получить нового отца, а Ланселот был тогда ближе к тебе, чем кто-нибудь другой, – не согласилась Агата. – И вовсе они не чокнутые. Картина, которую они нарисовали, имеет смысл, она показала, каким образом мы можем успеть к Софи.

– Съёжиться до размеров муравья и левитировать туда внутри водяных пузырей? – поморщился принц. – Я же говорю, это бред. И, между прочим, мне вообще не хотелось обниматься с Ланселотом. Никогда…

Но Агата больше на него не смотрела, она наблюдала за рыбкой, которая превратилась в белоснежную стрелку, направленную на Тедроса. Да-да, прямо на него.

– Твоя очередь, – сказала Агата.

– Ну-ну, сейчас они покажут, как я пеку пирожки с начинкой из Змея, – фыркнул Тедрос, неохотно опуская в пруд палец.

Ничего не произошло. Вместо этого рыбки теснее сбились вокруг своей рыбки-стрелки, продолжавшей упорно указывать на руку Тедроса.

– Я же говорил, что они чокнутые, – с удовольствием повторил принц.

– Не чокнутые, – возразила его принцесса. – Просто палец не тот. Смотри.

Действительно, рыбки желания указывали на другой палец Тедроса.

На тот палец, на котором было кольцо короля Артура.

Когда Тедрос понял это, сердце у него чаще забилось в груди, и он, не говоря больше ни слова, опустил этот палец в тёплую воду, неожиданно почувствовав при этом ледяной холод, начавший стремительно распространяться вокруг из гравированных на кольце насечек…

Над прудом сверкнула ослепительная вспышка.

Принц и принцесса удивлённо взглянули друг на друга.

– Что это было? – спросил Тедрос.

Теперь рыбки, тесно сбившись, словно склеившись друг с другом, закружили вокруг стального кольца, принялись целовать его крохотными ротиками. И в момент поцелуя каждая рыбка вспыхивала, словно заряженная какой-то неведомой волшебной силой. Вскоре рыбки стали напоминать всё быстрее кружащие в темноте звёздочки. Тедрос всё ждал, когда же рыбки рассеются, чтобы начать рисовать картину, но вместо этого они всё теснее слипались друг с другом, всё плотнее прижимались всей своей массой к кольцу. Затем они медленно заскользили по ладони Тедроса… по его запястью…

– Погодите! – ахнул он и попытался выдернуть из пруда руку, но Агата вовремя ухватила её и удержала на месте, и огромная стая рыбок поползла из воды, облепляя локоть Тедроса, его предплечье, подмышку…

– Отпусти меня! – крикнул Агате Тедрос.

– Поверь мне и не дёргайся, – ответила она.

Скользкая масса забралась Тедросу на плечо, пролезла на шею, поднялась до подбородка. Склеенные друг с другом рыбки становились на воздухе прозрачными, как стекло, внутри которого можно было рассмотреть их крохотные бьющиеся сердечки. А затем, словно по команде, рыбки начали разбухать, раздуваться словно воздушные шарики, превращаясь в прозрачную, расширяющуюся во всех направлениях студенистую сферу.

– Помогите! – завопил Тедрос, когда эта масса облепила его лицо, и он почувствовал, что задыхается от её солоноватого вкуса и резкого запаха. Он чувствовал прикосновение рук Агаты, но не видел её. Он уже вообще ничего не видел. Щекочущая скользкая масса склеила ресницы Тедроса, забила ему ноздри, не давая возможности дышать, а затем…

А затем всё исчезло – и липкая плёнка, и тяжёлый солёный запах. У Тедроса появилось странное ощущение, будто ему отделили голову от остального тела. Принц открыл глаза и увидел, что находится внутри созданного рыбками шара, и шар этот плывёт по воздуху над прудом.

И вместе с ним в этом прозрачном пузыре была Агата.

– Всё, как я говорила, – улыбнулась она. – Просто верь мне.

И тут его принцесса начала уменьшаться. То же самое стало происходить и с принцем – его тело стремительно сжималось, и вскоре сделалось не больше чайной чашки. Вместе с его телом сжимался и прозрачный пузырь, почти вплотную прилегавший к крохотному телу Тедроса своей влажной поверхностью.

– Надеюсь, это не навсегда, – пробормотал Тедрос, с опаской косясь на свои кукольные брюки.

Затем пузырь разделился на два шара, в одном из которых оказался принц, а в другом – его принцесса.

– Агата! – окликнул Тедрос, и его голос эхом отразился от влажных, текучих стенок шара.

Он увидел, как шевелятся губы Агаты, но не услышал ничего кроме слабенького, невнятного, лягушачьего какого-то кваканья.

На поверхности пузырей преломлялись лучи света, а лежащий внизу пруд на глазах Тедроса вдруг превратился в открывшийся портал, в котором стал виден замок на фоне жёлто-красного неба. Ожила, стала явью нарисованная рыбками желания картина.

«Просто верь мне…»

Тедрос широко раскрытыми глазами ошеломлённо взглянул на Агату, хотел вскрикнуть, но не успел.

Два шара со скоростью пушечных ядер метнулись в портал и моментально исчезли в сиянии далёкого солнца.

Перо, которое пишет историю, – это просто рассказчик, которому нет места в самой истории. Оно не может быть ни персонажем, ни оружием, ни наградой. Перо нельзя ни героем объявить, ни казнить его, например. Честно говоря, о нём вообще никто не вспоминает, читая написанную им историю. Перо должно всегда оставаться невидимым, тихо и прилежно выполнять свою работу, не имея ни привязанностей, ни предубеждений, ни даже собственного мнения. Перо… как бы это сказать… ну, да, оно всего лишь глаз, или объектив, если хотите, внимательно и бесстрастно наблюдающий за историей с самого начала и до самого конца.

Но вы только взгляните на то, что происходит! Вещи, бывшие всегда священными, больше такими не считаются.

Перо в осаде.

Мой дух ослаб, мои силы на исходе.

Меня зовут Сториан, и я должен успеть рассказать свою историю раньше, чем её бесследно, навсегда уничтожит Человек.

Человек, который, несмотря на тысячелетнюю веру в мои силы, пришёл теперь, чтобы отобрать их у меня.

Никто не знал, где именно в саду пройдёт церемония бракосочетания, потому что не было ни помоста, ни алтаря, ни священника, то есть совершенно никаких следов предстоящего великого события. Но когда солнце начало уходить за горизонт, охранники всё ещё продолжали впускать в королевский сад гостей – или зевак, если хотите. Кого только среди них не было! Мужчины, женщины, дети, гномы, тролли, эльфы, великаны-людоеды и крохотные фейри, гоблины, нимфы и многие другие обитатели Лесов. Все они – одетые, разумеется, в свои лучшие праздничные наряды – теснились сейчас у ворот замка Камелот.