Взлет и падение ДОДО - Николь Галланд

– То есть не знаю, жив ли кот или умер.

– Не просто не знаешь. Не можешь узнать. Буквально никак. Так вот, согласно классическому физическому мышлению, он либо жив, либо мертв. В реальности возможно только одно из двух. Просто ты не знаешь, что именно. Но в квантовом мышлении кот на самом деле и жив, и мертв. Он существует одновременно в двух взаимоисключающих состояниях. До тех пор, пока ты не откроешь крышку и не заглянешь внутрь. Только тогда произойдет коллапс волновой функции.

– Погоди, я все понимала почти до конца! Откуда взялась… как ты ее назвал? Волновая функция? И как происходит ее коллапс?

– Извини. Это просто физический жаргон для того, о чем я говорил. Если ты захочешь описать эксперимент с котом Шредингера математически, ты составишь уравнение, которое называется волновой функцией. Это уравнение – не что-то одно, а суперпозиция нескольких членов.

– Суперпозиция нескольких членов, – слабым голосом повторила я.

– Да. Член – некое математическое выражение. Функция состоит из них, как предложение – из фраз.

– Ты хочешь сказать, что один член – «кот жив», а другой – «кот мертв»?

– Да, о лингвист.

– А их суперпозиция?

– Математически это означает, что они вроде как суммируются и дают общую картину системы.

– Пока не наступает «коллапс» или как ты это назвал.

Тристан кивнул.

– Суперпозиция нескольких членов – это квантовая штука. Суть квантовой механики. Но вот что занятно: такая математика работает, то есть функция точно описывает систему, лишь до тех пор, пока ты не открыла крышку и не заглянула внутрь. В этот момент ты видишь либо живого кота, либо мертвого. Точка. Ты получаешь классическую систему.

– Департамент… обнаружения дохлятины?

Он закатил глаза.

– Так или иначе, это ты называешь коллапсом волновой функции?

– Да. Так физики называют момент, когда все описания разных возможных реальностей превращаются в один классический исход, который наш мозг способен воспринять.

– Наш научный, рациональный мозг, ты хочешь сказать, – поправила я.

Тристан довольно улыбнулся.

– Именно так.

– Но значит, мы возвращаемся к моей теории! – возмутилась я.

Он слегка растерялся.

– К какой теории?

– К той, про которую ты сказал, что она скорее из детской литературы, чем из реальности. Помнишь?

– Ах да. Что люди должны верить в магию.

– Да!

– Я говорил немного о другом. Да, человеческий мозг – регистрирующий орган. Но выслушай меня. Если ты принимаешь многомировую интерпретацию квантовой механики, то все возможные исходы на самом деле где-то случаются.

– То есть в одном мире кот жив, а в другом мертв.

– Именно так. Кроме шуток. Полностью независимые реальности, которые отличаются лишь в одном: тут кот жив, там мертв. А квантовая суперпозиция? Она просто означает, что ученый, который собирается открыть крышку, стоит на развилке. Перед ним открыты обе дороги – оба мира. Он может шагнуть либо на одну, либо на другую. А как только он снимает крышку, решение принимается. Он либо в одном мире, либо в другом, и возврата нет.

– О’кей, – сказала я. Не в смысле «согласна», а в смысле «я тебя внимательно слушаю».

– Ученый не может управлять тем, на какой дороге он окажется.

Я видела, что он меня троллит – ждет, пока я заглочу наживку.

Нет, не совсем так. Тристан хотел, чтобы я упомянула возможность, которую он держит в голове, не может назвать вслух – потому что он весь такой из себя ученый.

И я сказала, что он хотел:

– Давай немного изменим условия. Поменяем белый халат и блокнот на… не знаю, остроконечный колпак и метлу. И возьмем другое местоимение. Если она каким-то образом может выбирать, в каком мире окажется, когда снимет крышку… если она может управлять исходом…

– Это будет похоже на магию.

– Что значит «будет похоже»? Это и будет магия.

– Просто речь о том, чтобы выбирать возможные исходы из реально существующих – скользить между тесно связанными альтернативными реальностями, – а не порождать эти реальности.

– Принципиальной разницы никакой.

– Для обычного наблюдателя? Не изучавшего квантовую физику? Никакой, – согласился он.

– Называй, как хочешь. Ведьма может вызвать желаемый результат из параллельной-дефис-одновременной реальности. Есть исторические упоминания о том, как ведьмы что-то «вызывали», – это буквально то, что они делали.

– Моя гипотеза, – сказал Тристан, тщательно выговаривая слова, поскольку выпил уже несколько бутылок «Лучшего старого тиршитского горького», – состоит в том, что фотография перечеркивает возможность того, что ты назвала «вызыванием». Фотография уничтожает магию, запечатлевая конкретный момент – одну версию реальности. Как только момент таким образом запечатлен, все остальные его возможные версии исключаются из мира, содержащего эту фотографию.

– Понятно, – сказала я. – Не остается пространства для магического маневра.

Тристан кивнул. Ему явно полегчало от того, что он раскрыл душу. И от того, что я не подняла его на смех.

– Ты уже некоторое время про это думаешь, – сказала я.

Он снова кивнул.

– Но только когда мы увидели дагеротип солнечного затмения, картинка сложилась окончательно.

– Именно так.

– Это всего лишь один дагеротип из чертовой уймы, – заметила я. – К тому времени люди фотографировали уже шестнадцать лет. Что особенного в этом конкретном снимке?

– Наверное, масштаб явления, – сказал Тристан. – Число затронутых разумов и миров. Если я – Луи Дагерр в своей парижской лаборатории и снимаю то, что попалось под руку, да, я коллапсирую волновую функцию. Но пока это затрагивает только мой мозг и мелкие предметы в моей лаборатории. Если я покажу дагеротип жене или приятелю, то следствие – коллапс волновой функции – распространится и на них. Можно предположить, что живущие по соседству ведьмы лишатся части магических сил, так и не поняв почему. Но у полного солнечного затмения двадцать восьмого июля тысяча восемьсот пятьдесят первого года свидетелей было больше, чем у какого-либо другого исторического события до того времени.

– Конечно. Вся Европа могла его видеть…

– Сотни миллионов людей, Мел. Достаточно было поднять голову. Это событие зарегистрировали больше человеческих глаз, чем любое выступление Бейонсе на «Ютубе». И когда его заморозил, запечатлел дагеротип…

– Если прежние фотографии могли лишь притушить магию, то теперь на нее вылили целый Атлантический океан.

Тристан кивнул.