Черный ферзь - Михаил Савеличев

– Тихо, – повернулся к ним Сворден и дернул каждого за ухо.

Церцерсис и Гнездо продолжали стоять неподвижно. Трахофора шевелила усами. Под тонкой морщинистой кожей что-то переливалось. Заостренное окончание тела, густо покрытое щетинками, дергалось из стороны в сторону. Церцерсис направил на нее фонарь, и тогда стало понятно, что трахофора почти прозрачна.

Узкий луч света впитывался белесой оболочкой, поглощался точно вода, чтобы растечься внутри громадного тела мириадами ручейков. Многочисленные течения разносили световые частицы, постепенно превращая трахофору в подобие сверкающей драгоценности. Каждая щетинка засияла глубокой синевой, а от малейшего движения на оболочке возникали светлые круги. Круги расширялись, распадались на отдельные кольца, которые сталкивались между собой, разрывались, сливались и постепенно угасали.

Свордену показалось, что он видит внутри трахофоры нечто темное, старательно огибаемое световыми потоками. И это темное пятно прорастает множеством нитей, которые тянутся внутри тела, образуя сложные узоры.

Свет погас. Трахофора вытянула щупальца, поднесла их к скопищу тараканов. Воинство насекомых вышло из транса, зашевелилось. Щупальца напряглись, раздулись, в оболочке вскрылись дыхальца, судорожно пульсирующие, выдавливая слизь. Насекомые принялись вбуравливаться в появившиеся отверстия. Сначала по одному, точно высылая вперед разведчиков, а затем, словно получив сигнал о безопасности выбранного пути, ринулись массой.

Щупальца не могли поглотить всех насекомых сразу. Шевелящийся ковер покрыл переднюю часть трахофоры. Тараканы срывались, дождем падали на палубу и вновь начинали восхождение к дыхальцам по спинам собратьев.

Тут под слоем насекомых что-то взбугрилось и выстрелило под потолок клубком новых щупалец. Они развернулись огромными зонтиками, потыкались в переборки, оставляя на трубах и проводах пятна слизи, пригнулись к палубе.

– Кехертфлакш, – выставив перед собой нож, Церцерсис попятился, заодно оттесняя назад и Гнездо.

– Голодная тварь, – сказал Гнездо. – За так не отделаемся.

Зонтики ползали по палубе. К шелесту насекомых присовокупилось хлюпанье слизи. Казалось, трахофора тщательно вылизывает металл многочисленными слюнявыми языками.

– Сворден, – позвал Церцерсис.

– Здесь.

– Давай одного сюда.

Сворден оглянулся. Пятнистый и Клещ обессиленно скребли пальцами палубу.

– Кого?

– Любого, кехертфлакш!

Сворден встал, схватил Клеща за шиворот, рывком поставил на ноги и развернул к Церцерсису. Пятнистый замер, сложив руки на затылке. Гнездо перехватил Клеща и подтянул к себе. Клещ слабо отмахивался.

Тем временем одна из щупалец оторвала гигантскую присоску от палубы и потянулась в сторону людей. Внутреннюю поверхность присоски усеивало множество крючков.

Церцерсис присел на корточки, и внутри воронки оказалась голова Клеща. Оболочка сжалась, заключив ее в плотный капюшон. Тело задергалось, ноги подогнулись. Из под края присоски заструилась кровь. Одежда на Клеще зашевелилась. Кое-где ткань порвалась, из прорех вытянулись тонкие отростки с коготками. Коготки вцепились в куртку и брюки, отростки напряглись. Тело Клеща стало втягиваться в щупальце.

Сворден дернулся вперед, вытянул руку. Церцерсис предостерегающе каркнул, полоснул лезвием по его ладони, а Гнездо ударил локтем ему в живот. Сворден задохнулся, скрючился.

Щупальце оторвало Клеща от пола. Кровь полилась дождем. Трахофора корчилась. По плотной оболочке пробегали волны судорог. Слышался хруст сминаемого тела. Пятнистый начал смеяться – истерично, с повизгиванием.

– Заткни его, – сказал Церцерсис.

Наконец-то набрав воздуха, Сворден лягнул ногой. Пятнистый захлебнулся.

Стряхнув остатки насекомых, трахофора подадась назад. Разбухшее тело еле протискивалось сквозь люк. Нити слизи тянулись за щупальцами, которые постепенно укорачивались. Волоски щетины вибрировали, отчего трахофора порождала низкое гудение, точно электрический трансформатор. С ноги Клеща слетел ботинок и плюхнулся в лужу.

Напоследок изрыгнув неаппетитный комок какой-то дряни, трахофора исчезла в темноте.

Сворден посмотрел на ладонь. Царапина оказалась ерундовой и почти не кровоточила.

– Руку дай, – попросил Пятнистый.

Сворден помог ему подняться. Гнездо бочком подобрался к люку, опасливо туда заглянул. Под ногами хрустели приклеившиеся к слизи насекомые.

– Вроде чисто, – сообщил Гнездо, посветив фонариком.

– Слишком тихо, – сказал Церцерсис.

И действительно – внутри дасбута исчезли почти все шумы. Прекратилась радиопередача на непонятном языке. Ушел за грань слышимости гул работающих машин. Даже звук шагов изменился – казалось, что ступаешь не по металлической поверхности тяжелыми ботинками, а по толстому ковру босиком.

– Уже близко, – Церцерсис посмотрел вверх, как будто мог что-то увидеть сквозь переборки. – Кехертфлакш!

– Успеем, – сказал Гнездо. – Если побежим, то успеем.

– Вперед! – сплюнул Церцерсис, и они побежали.

Вслед за тишиной начала сгущаться тьма, словно в узкое пространство отсеков дасбута откуда не возьмись высыпали тучи мельчайшей мошкары. Или кто-то неосторожным движением расколол голографическую пластину, отчего ясное изображение реальности поблекло, потеряло детали, стало зернистым.

Мир сжимался. Сворден спиной ощущал, как мрак следует за ними по пятам, кусками жадно отхватывая отсек за отсеком, переборку за переборкой.

Театр. Железный театр. Пришедший в негодность и теперь сминаемый колоссальным прессом. Ржавые декорации, в пыльном сумраке которых притаились жуткие маски для бутафорских трагедий. Полутрупы осклабились, пытаясь дотянуться до бегущих гнилыми руками, а черные многоножки кишели в лохмотьях разлагающейся плоти.

Густел приторный смрад. Легкие отказывались дышать таким воздухом. Лишь воля заставляла вбирать это гноище сквозь стиснутые зубы, ощущая как зловоние заполняет рот, захлестывает горло и стекает по гортани тяжелым потоком отвратительной слизи.

Хотелось откашляться, а еще лучше – выблевать мерзкую жижу вместе с желудком, остановиться, упасть на колени, упереться руками в палубу и до бесконечности отплевывать кровавые куски отравленных внутренностей.

Трубы все ниже нависали над головой. Плечи задевали многочисленные выступы, рукоятки, краны. Ноги спотыкались о ступеньки трапов и камингсы. Свордену казалось, что дасбут съежился, ощетинился, выпустил металлические когти, готовый вцепиться мертвой хваткой в своих врагов.

Внезапно пришло облегчение. Церцерсис, Гнездо, Пятнистый и Сворден протиснулись сквозь последний люк, за которым узкая глотка дасбута сменилась просторным отсеком.

Вдоль длинного прохода темнели громады десантных машин, танков, баллист, установленных на подъемниках. Срезы направляющих шахт походили на гроздья сот.