Код цивилизации. Что ждет Россию в мире будущего? - Вячеслав Никонов

В современном мире существует растущая экономическая взаимозависимость между ведущими государствами планеты, которая полностью отсутствовала в российско-американских отношениях времен холодной войны. Но означает ли это снижение уровня конфронтационности в межгосударственных отношениях? Не обязательно. Огромная торговля между Китаем и Японией не помешала острейшему конфликту вокруг крошечных островов Спратли. Зависимость стран Евросоюза от российского газа не стала препятствием для проведения специальных расследований против Газпрома и торпедирования «Южного потока». Весьма сложно складываются отношения между двумя крупнейшими торговыми партнерами в мире — США и Китаем.

Центр мирового экономического развития все больше перемещается от государств развитых к развивающимся, и от государств Запада к государствам Востока. Медленный экономический рост и долговые проблемы Запада — надолго, а западная модель теряет свою привлекательность если не в России, где у нее еще много поклонников, то в мире. Повсеместно можно услышать, что те или иные успешные развивающиеся экономики добиваются результата именно потому, что следуют своей собственной, а не западной модели. О том, что мир становится многополярным, можно уже услышать даже от президента Соединенных Штатов.

В 1990-е годы процесс глобализации характеризовался, в первую очередь, активным освоением компаниями США, Западной Европы и Японии новых рынков — посткоммунистической России, Китая, Индии, Юго-Восточной Азии, Латинской Америки, — отворивших двери для иностранных инвестиций. Но с начала XXI века процесс пошел в обратную сторону. Все больше компаний из развивающихся стран выходят на развитые рынки, нередко через слияния и поглощения. И уже развитые страны начинают ставить препятствия на пути проникновения «новых претендентов». Если раньше вопросы развития мировой экономики решались в рамках «Большой семерки», то теперь эти вопросы стали прерогативой «большой двадцатки», куда входят все крупные развивающиеся экономики. «Финансовый кризис сделал очевидным, что никакой международный орган, который включает Канаду и Италию, но исключает Китай и Индию, не способен предложить надежные решения самым насущным современным транснациональным проблемам»[28].

Особый динамизм демонстрируют государства БРИКС, играющие растущую роль в мировой экономике и политике. «С 2001 по 2010 год объем ВВП стран БРИКС больше чем утроился — с примерно 3 трлн долл. до 12 трлн долл., обеспечив треть роста всей мировой экономики. Совокупный прирост их ВВП вдвое превысил аналогичный показатель США и был равен созданию одной новой Японии плюс одной Германии, или пяти Великобританий в течение одного десятилетия»[29], — утверждал автор концепции БРИКС Джим О’Нил из компании Голдман-Сакс. На пятки БРИКС наступают другие развивающиеся экономики, которые Goldman Sachs назвал «следующие 11» (next eleven): Бангладеш, Египет, Индонезия, Иран, Мексика, Нигерия, Пакистан, Филиппины, Южная Корея, Турция и Вьетнам.

От государства в решающей степени зависит качество образования, которое становится важнейшим фактором конкурентоспособности. Все чаще вместо разговоров о «бедных странах» можно услышать о «странах с дефицитом интеллекта». Слабым государствам оказывается все труднее выдерживать соревнование в этой сфере, к тому же они, в первую очередь, сталкиваются с проблемой «утечки мозгов», что в перспективе ведет к возрастанию экономического и социального неравенства.

Итак, умирают ли государства? Нет. Даже с учетом глобализации и утраты своей монополии на власть они сохраняют свои центральные позиции. Государство всегда оставит за собой приоритет в решении таких задач, как обеспечение порядка и обороноспособности, предоставление социальных услуг, регулирование рынка, поддержание транспортной инфраструктуры, контроль за добычей природных ресурсов, регулирование миграции, решение внутренних этнических проблем и других.

Но при этом государства сами должны меняться, чтобы отвечать на все новые вызовы. Возникают повышенные требования к компетенции государственного руководства и качеству государственного управления. Критическое значение приобретают состояние финансовой системы, эффективно функционирующая система правосудия, чистота самого правительства, отсутствие коррупции.

Слабое государство в современном мире могут себе позволить лишь слаборазвитые общества. Множество стран в Африке южнее Сахары имеют исключительно слабые властные институты, но это гарантирует не демократию и процветание, а анархию и нищету. Там действительно очень низкие налоги, но это неизбежно означает отсутствие нормальных социальной политики, инфраструктуры, правоохранительных органов, плохое образование и здравоохранение[30].

Глобализация и становление многополярного мира сами по себе нисколько не упорядочивают систему межгосударственных отношений. Осознание этого факта подталкивает обсуждение вопросов создания трансгосударственного миропорядка.

На нынешнем этапе наибольшее значение приобретает региональный уровень интеграции государств. На нем легче, чем на глобальном, устанавливать общие для всех правила, учитывая сходство культурных традиций и экономического развития стран одного региона. Наиболее продвинутый проект региональной интеграции — Европейский союз, число участников которого составило 28. В Азии и Африке интеграция идет более медленными темпами, что не в последнюю очередь объясняется незавершенностью процессов создания многих национальных государств. Тяга к интеграции наблюдается и между странами СНГ, создающими Евразийский экономический союз.

Активизируются усилия государств по созданию системы глобального управления (global governance). ОЭСР, ВТО, МВФ, Всемирный банк, «большая двадцатка» уже сейчас занимаются вопросами — регулирование финансовых рынков, коррупция, конкретная экономическая политика, экологические стандарты, торговые тарифы, — которые раньше были исключительным делом национальных государств. При всеобщем недовольстве слабостью, фрагментарностью и неэффективностью системы глобального управления до настоящего времени нет единого понимания того, как оно должно быть выстроено.

Как справедливо отмечает Параг Ханна, «сегодня глобальная политика зашла в тупик: Запад настаивает на вмешательстве во внутренние дела других государств под флагом защиты прав человека; Восток предпочитает суверенитет и невмешательство; Север напуган терроризмом и распространением ядерного оружия; Юг нуждается в продовольственной безопасности и справедливой торговле. Для стран, чье богатство основано на капитале, самое главное — биржевые курсы, а для стран, богатых ресурсами, — товарные цены. Американцы настороженно относятся к китайским компаниям, принадлежащим государству, а китайцы — к американским регуляторам. Судя по всему, выработка нового консенсуса представляется сейчас столь же далекой перспективой, что и раньше… Однако нет ни одной нации, и нет ни одной организации, способной править миром. Некоторые эксперты предлагают стратегии по «приведению мира в порядок», но их утопические схемы столь же слабы в теории, сколь и неосуществимы на практике»[31].