Исцеление - Рини Эйкомб

— Как, совсем?

— Ну разве что иногда, после ужина, — пожала Элис плечами. Она решила воспринимать каждое произнесенное Кальсадой слово с невозмутимостью, не замечать скрытых намеков и не выходить за рамки отношений «босс — секретарша».

— Выходит, вы чаевница, — констатировал он, откладывая в сторону одну страницу документа и берясь за другую.

— Вообще-то я предпочитаю чистую воду.

— Женщина с неприхотливыми вкусами?

— Именно.

— А сейчас, — продолжил Кальсада деловым тоном, — объясните мне, почему ваша фирма пользуется услугами рыночных экспертов, в то время как поставляемые вам товары не нуждаются в рекламе…

Заглянув в листок, Элис пояснила, что фактически с компанией сотрудничает только один эксперт.

— Это однокашник Роберта. Они постоянно поддерживают отношения.

— Вот оно что, — поморщился Кальсада. — Боб ведет дела в ущерб себе? Ну-ну…

К средине рабочего дня он обнаружил еще множество подобных промашек, и Элис поняла, что имеет дело с трезво мыслящим, наделенным острым логическим умом человеком. Особенно четко эти качества проявлялись, когда речь заходила о бизнесе. Кальсада сделал при Элис несколько телефонных звонков, и у нее сложилось впечатление, что его собственные сотрудники не сомневаются: где бы шеф ни находился, он в курсе всех событий и держит все под контролем.

Несмотря на то что телефонные переговоры велись по-испански, Элис различала, когда Кальсада разговаривал со своей секретаршей, потому что его тон становился более жестким, командным. Но, даже не понимая ни слова, она хмелела от иностранной речи, напряженность ее улетучилась, сменившись теплым, нежным чувством некоего…

Стоп! Кажется, все начинается сначала!

Тряхнув головой, Элис взяла себя в руки. К пяти часам дня все папки были раскрыты и лежали вокруг. У Элис уже начали проявляться первые признаки усталости, но Кальсада был свеж и энергичен, будто его питала внутренняя динамо-машина. Вскоре раздался еще один звонок. Разговор тоже шел по-испански, однако на этот раз голос Кальсады был нежен, интимен, насыщен чувственными обещаниями. Так можно было говорить только с возлюбленной.

Элис внезапно сникла, словно получив удар под ложечку. Выходит, у Мигеля Кальсады есть женщина!

Ну и ладно. И очень хорошо. Что в этом особенного? Наоборот, радоваться нужно: новому шефу есть на кого направить свое обаяние.

Однако как Элис ни успокаивала себя, внутри у нее все кипело от ревности и негодования. И чем более хриплым и нежным становился голос Кальсады, тем сильнее Элис разбирала злость. Самое подходящее время уйти, решила она, принимаясь с остервенением складывать папки одна на другую. Этот шум привлек внимание Мигеля. Он обернулся, когда Элис уже шла к двери.

— Собрались куда-то? — догнал ее тихий вопрос. Задавая его, Кальсада прикрыл микрофон ладонью.

— Уже поздно. Мой рабочий день окончен, — отрезала Элис и вышла, плотно закрыв за собой дверь кабинета. Она и не подозревала, что Кальсада кладет трубку на рычаг с триумфальной улыбкой на лице.

Попалась! Мисс Слейтон попалась! В знак благодарности Мигель даже погладил телефон. Потом улыбнулся еще шире, вспомнив, как Элена, жена его лучшего друга Фелипе, с которой он только что беседовал, со смехом пригрозила пожаловаться мужу, если Мигель не прекратит разговаривать с ней таким интимным тоном.

Телефон издал трель. Кальсада снял трубку, заранее зная, кто находится на том конце провода.

— Фелипе, в любви и на войне все приемы дозволены! — заявил он, прежде чем друг успел произнести хоть слово. — Но сейчас я сражаюсь не с тобой и не с Эленой…

— Буэнос диас, мисс Слейтон! — Кальсада бодро вошел в приемную на следующее утро. — Здравствуйте! Надеюсь, вы хорошо провели вечер и неплохо отдохнули, чтобы начать новый рабочий день?

Не так хорошо, как ты, мрачно подумала Элис, которая до утра проворочалась в постели, воображая, как ее новый шеф в это время ласкает свою возлюбленную. Однако ночь любви ничуть не отразилась на Кальсаде. Он был свеж как огурчик и на работу явился в элегантном, стального оттенка костюме, рубашке в тон и шелковом галстуке. Данное обстоятельство почему-то возмутило Элис сильнее всего.

Сама она была вконец измучена необходимостью лгать, ревностью и воображаемыми картинами объятий Мигеля Кальсады с какой-нибудь страстной испанкой.

— Вам звонила дама по фамилии Реалес, — сообщила Элис ледяным тоном. — Она сердится, что вы утром ушли, даже не поблагодарив ее.

— А, Элена! — мечтательно улыбнулся Мигель, совершенно не заботясь о том, что его личная жизнь становится общественным достоянием. — Ладно, позже поблагодарю. А сейчас нам предстоит одно дело, которое… — Он вдруг умолк, словно вспомнив о чем-то, и окинул Элис подозрительным взглядом. — Вы давно пришли?

— Минут пять назад, — спокойно ответила та, радуясь про себя, что так хорошо рассчитала время, чтобы успеть до появления Кальсады извлечь из сейфа бумаги Роберта. До официального начала рабочего дня оставалось еще полчаса. Таким образом, новый шеф едва не поймал ее за руку у вскрытого сейфа! — Вы чем-то недовольны, сэр?

Кальсада в ответ лишь сердито засопел. Его хорошее настроение вмиг испарилось.

— Зайдите ко мне! — холодно приказал он.

— Слушаюсь, сэр, — ответила Элис, с удовольствием позволив себе легчайший оттенок издевки.

Кальсада вполголоса пробормотал под нос нечто маловыразительное, но весьма похожее на ругательство, после чего удалился в кабинет, с силой хлопнув дверью.

Элис скорчила рожу ему вслед. Затем не спеша встала из-за стола, поправила блузку и легкую полотняную юбку очень скромной длины — до середины колена. Волосы Элис сегодня аккуратно заколола на макушке, а макияж на лицо нанесла почти незаметный. Все это было проделано для того, чтобы шикарному Мигелю Кальсаде даже в голову не пришло, что она ожидает развития вчерашних ситуаций. Хотя сама-то Элис знала: эти ухищрения не более чем защита. Впрочем, чего кривить душой, была у нее и подспудная мысль: заставить Кальсаду заинтересоваться, что же прячется под невыразительной внешней оболочкой.

Собственно, именно это Мигель и сделал, едва Элис Слейтон переступила порог кабинета. Кальсада невольно задержал на ней взгляд. Ее волосы красиво поблескивали, кожа отливала жемчужным сиянием, в движениях сквозила врожденная грация, а небесно-голубые глаза сражали наповал.

Эта женщина рождена не на земле, угрюмо констатировал Мигель. Она сделана изо льда, пламени и ведьмовского колдовства. Один лишь взгляд на нее порождает совершенно дикое, примитивное желание. Хочется схватить ее в объятия и зацеловать до бесчувствия.

И что самое главное — она это прекрасно осознает. Посмотрите на нее! В глазах пляшут чертики, подбородок гордо поднят: ну-ка попробуй подступиться!