Берсеркер: Безжалостный убийца - Фред Томас Саберхаген

В настоящий же момент, когда прославленная гостья остановилась у входа, неуверенно оглядываясь по сторонам, все сотрудники лаборатории, в свою очередь, застыли, кто где стоял. Доктор Ховелер заключил из увиденного, что если известие о прибытии Женевьевы вызвало настоящий взрыв волнения и суматохи, то ее непосредственное присутствие на мгновение ошеломило сотрудников — их сейчас в лаборатории было более десятка. Некоторое время в напоминающем пещеру помещении раздавались лишь дыхание людей и ровный гул работающих машин, которые продолжали трудиться над разнообразными поставленными задачами.

Несколько секунд спустя кое-кто из сотрудников слегка переместился или просто постарался незаметно воспользоваться интеркомом, чтобы найти и предупредить свое начальство.

О браке леди Женевьевы с премьером Дираком было объявлено меньше стандартного месяца назад, после чего она вознеслась от полной неизвестности к положению одной из самых заметных политических фигур домена, включавшего в себя несколько десятков планетарных систем. Всего лишь месяц назад мало кто из присутствующих в этом помещении людей узнал бы леди Женевьеву в лицо и она привлекла бы не больше внимания, чем любой другой случайный посетитель. Теперь же одно лишь ее присутствие повергло некоторых сотрудников лаборатории в ступор.

Леди Женевьева, в свою очередь, по мере сил постаралась справиться с этой слегка неловкой ситуацией. Она непринужденно заговорила с теми, кто оказался к ней ближе всех. Манера поведения леди Женевьевы выглядела хорошо отрепетированной, но еще не вошедшей в привычку. Высокопоставленная гостья улыбалась и говорила весьма вежливо, но заметно было, что известность ей внове. Она говорила так тихо, что те, кто стоял всего в нескольких метрах от леди, уже не могли разобрать ее слов.

Ховелер быстренько взглянул на свой микроскоп, проверяя, не пострадает ли эксперимент, если он отвлечется на несколько минут. Потом снова повернулся и подошел поближе к леди Женевьеве, чтобы получше рассмотреть ее и получить возможность услышать, что она говорит. Доктор вдруг понял, что всего лишь за несколько минут, которые эта женщина пробыла в лаборатории, у него уже возникло стремление опекать ее и заботиться о ней.

Одна из спутниц леди Женевьевы — Ховелер вроде бы припомнил, что в средствах массовой информации ее называли специалистом по связям с общественностью, — прошла через люк на пару секунд раньше. Теперь эта женщина — и ростом, и звучностью голоса значительно превосходящая свою хозяйку — стояла рядом с леди Женевьевой. Губы ее были растянуты в профессиональной улыбке, а глаза блестели внимательно и настороженно, как у хищницы, готовой защищать своего детеныша. Прочие же гости, чрезвычайно делового вида мужчины и женщины с разнообразной съемочной аппаратурой, были очень заняты: они старались зафиксировать каждый жест и каждое слово леди Женевьевы. Что бы жена премьера ни сказала и что бы ни сделала при посещении лаборатории, это сегодня же войдет в выпуск новостей, а новости будут транслироваться на двух десятках планет. Считалось, что население этих планет чрезвычайно интересуется всем, что связано следи Женевьевой.

Вот и истории, которые будут созданы сегодня, сверхсветовой курьер за считанные дни разнесет по пространству в несколько сотен кубических световых лет, по всем соседним мирам. А потом эти истории разойдутся по всей соларианской части Галактики, куда их только удастся протолкнуть вездесущим журналистам. Премьер Дирак вовсе не собирался мириться с тем, что его власть и влияние распространяются пока что всего на несколько десятков планет.

Наконец-то сотрудникам удалось отыскать и.о. начальника лаборатории, госпожу Анюту Задор. Доктор Задор — высокая, черноволосая, немного нерешительная женщина — появилась откуда-то из-за стеллажа с оборудованием и поприветствовала свою высокопоставленную гостью. По наряду доктора Задор — лабораторному халату и поношенным туфлям со стоптанными задниками — сразу стало ясно, что у нее не было времени на подготовку к этому визиту.

На самом деле Анюта Задор была ровесницей леди Женевьевы, но при этом она выглядела на несколько лет старше, была значительно крупнее и наряд ее был куда проще. В полных губах и темных волосах доктора Задор чувствовалась кровь африканских предков, а поразительно синие глаза она явно унаследовала от какого-нибудь викинга. Настоящий начальник лаборатории, руководитель доктора Задор, доктор Нарбоненсис в настоящий момент отправился на научную конференцию, проходившую в другой планетарной системе, — и уже одно это свидетельствовало о том, что визит леди Женевьевы и вправду был полной неожиданностью.

Пока, снедаемый некоторым беспокойством, Ховелер наблюдал за происходящим, и.о. начальника лаборатории храбро выступила вперед в своих стоптанных туфлях и протянула руку, официально приветствуя леди Женевьеву и ее свиту от лица коллектива лаборатории.

Высокопоставленная гостья ответила вполне достойным образом; лишь по ее тихому голосу можно было догадаться, что она пока не привыкла выступать в роли общественной деятельницы. Кроме того, леди Женевьева добавила, что они с мужем чрезвычайно гордятся тем, что им выпала возможность сделать личный вклад в работу лаборатории.

Ховелер краем уха прислушивался к рутинному обмену приветствиями. Дальнейшая беседа двух женщин касалась в основном того факта, что эта орбитальная лаборатория играла важнейшую роль в долгосрочной подготовке к основанию огромной колонии — время и место для этого еще не были выбраны. Эта колония или несколько колоний должны были способствовать расселению человечества и обеспечить его будущее. Беседа протекала под суфлирующие реплики специалистки по связям с общественностью и проводилась, собственно, для того, чтобы журналистам было что освещать в прессе.

Во время этой части беседы доктор Ховелер обращал внимание в основном на интонации, а не на слова говоривших, и от речи высокопоставленной гостьи у него осталось впечатление чего-то механического, заученного. Было совершенно ясно, что леди Женевьеву натаскивали, объясняя, что именно ей следует говорить. Некоторые фразы явно были составлены с расчетом на определенный политический эффект.

Доктор Задор воспользовалась паузой в разговоре и вернулась к первоначальной теме, словно не была уверена в том, что услышала:

— Правильно ли я вас поняла, леди Женевьева? Вы действительно намереваетесь сделать сегодня некий .. э-э… личный вклад в работу лаборатории?

Молодая женщина энергично закивала, тряхнув копной каштановых, с медным отливом кудрей:

— Да, именно так. Мой муж, премьер Дирак, и я — мы с ним решили пожертвовать нашего первого ребенка, чтобы увеличить ряды будущих колонистов. За этим я сюда и прибыла.

Это была новая тема, и она вызвала у слушателей совершенно искренний интерес и удивление. Леди Женевьева усилила их изумление, заявив, что сам премьер прибудет сюда, в систему Иматры, как только позволит его напряженное расписание, — через несколько дней или, самое большее, через стандартный месяц, — и присоединится к ней.

Этот негромкий разговор проходил на фоне размеренного шуршания и жужжания лабораторного оборудования. Отсюда, со спутника, вращающегося на низкой орбите, открывался прекрасный вид на терраформированный планетоид Иматру — тщательно проработанную зеленую поверхность, усеянную маленькими озерами, каналами и прудами. Этот рельефный глобус величаво вращался на фоне черного звездного неба, оказываясь то почти над наблюдателями, то почти под ними, хотя понятие «низ» для орбитальной станции зависело исключительно от ее искусственной гравитации, раз и навсегда сориентированной так, чтобы низом была палуба.