Зов долга - Сэнди Митчелл

— Кайафас Каин, полковой комиссар, Пятьсот девяносто седьмой Вальхалльский. Мой помощник, стрелок Юрген. А происходит террористическая атака, — сказал я, удовлетворяя ее любопытство настолько кратко, насколько мог, прежде чем вернуть свое внимание к тому, что было в данный момент важным.

Доуз вывел из строя как минимум одного из нападавших и поддерживал перестрелку с другим. Это оставляло нам пять противников, вполне возможно приближающихся к нашему местоположению. Об одном из них мы знали, и он никуда не мог от нас деться, что оставляло четверых, о которых мы не имели ни малейшего представления. Ладони мои снова начали зудеть.

— Где остальные нападающие? — передал я по воксу, надеясь, что Ролин или Доуз могут меня проинформировать. Но конечно же, это было бы слишком крупной удачей.

— Потерял в толпе, — любезно отозвался Ролин.

— Да какого фрага! — взорвался я. — Глазами гляди! Все, кроме них, должны уже разбегаться прочь!

Внезапно заряд из стаббера пробил дыру в металлической коробке трицикла, и его обладательница, взвизгнув, нырнула мне под ноги, будто перепуганный щенок. Я кинул взгляд наверх как раз вовремя, чтобы увидеть молодого человека в одеянии чиновника Администратума невысокого ранга. Он стоял на крыше ассенизаторского грузовика и выверял прицел. Прежде чем он закончил это дело, я, вскинув цепной меч, перерубил ему ногу в колене, и он рухнул на камнебетон перед нами, где я сумел отделить его голову от тела одним простым взмахом. Продавщица закусок снова взвизгнула, когда покрашенные зеленым пряди в ее волосах дополнились кроваво-красным, что был ей куда менее к лицу.

— Еще одним меньше, — доложил я. — Найт, вы, фраг побери, где?

— Уже иду, — отозвался юстикар, появляясь наконец-то на крыше лимузина, и тяжелый стаббер у него в руках сразу сделал ясной причину его долгого отсутствия: вне сомнения, все это время он копался в каком-то хорошо замаскированном оружейном ящике.

Развернув свое орудие, он срезал градом крупнокалиберных зарядов переднюю часть автомобиля, за которым нашел укрытие вооруженный дробовиком террорист. Отвратительная Жилетка откатился в сторону, поднимая оружие, но, прежде чем он сумел выстрелить, Юрген всадил ему в грудь короткую, сдержанную очередь, так что тот, подергавшись еще мгновение, затих. Найт, обернувшись, поглядел на меня и отсалютовал стаббером.

— Вычеркивайте троих, — произнес он с ноткой самодовольства в голосе.

Затем, прежде чем я сумел сказать что-нибудь полезное, вроде «Слезай, к фрагу, вниз, ты, идиот», новый выстрел из дробовика попал ему в грудь, и он тяжело рухнул на землю. Нагрудник бронежилета, кажется, принял на себя основную силу удара, но и крови тоже было порядочно. Через секунду юстикар сумел подтянуться, чтобы принять более-менее вертикальное положение и привалиться к корпусу машины, не вставая при этом с проезжей части, но, насколько я мог судить, большого толку в бою от него с этого момента ждать не приходилось.

— У нас раненый, — отметил Юрген, как будто это могло укрыться от моего внимания, но, полагаю, его слова могли предназначаться и для слушающих нас сопровождающих.

— Контакт с противником, — доложил Ролин за мгновение до того, как это стало очевидно по треску выстрелов ручного оружия. — Две вражеские единицы, женщины, кажется, вооружены автоматами.

Возникла секундная пауза.

— Одна прорывается на вашу позицию…

Затем на вокс-канале внезапно воцарилось молчание.

— Ролин выведен из строя, — почти сразу же подтвердил Доуз. — Противник, с которым я вел перестрелку, отступает. — В голосе его прорезалась нотка недоумения. — Зачем бы им так делать? Он же держал меня прижатым к месту.

— Не знаю, — откликнулся я, в то время как мои ладони зудели уже вовсю, — но их действия, кажется, отлично координируют.

Я взглянул на остывающие тела тех террористов, от которых мы успели избавиться. Ни на одном из них не было видно никакого рода коммуникационного оборудования.

— Возможно, вы видите того, кто ими командует?

— Никак нет, — откликнулся Доуз. Он уже не скрывал недоумения. — Если уж на то пошло, я не заметил, чтобы кто-нибудь из них вообще говорил.

Ужасающее подозрение начало шевелиться в глубине моего сознания. Впрочем, в тот момент у меня не было времени побеспокоиться о нем, потому как грянула настоящая канонада направленного против нас огня.

— Император, защити нас, мы все умрем! — простонала продавщица закусок, так плотно вжимаясь в камнебетон, словно хотела сойти за один из знаков разметки.

Каким бы вероятным ни был подобный исход, вряд ли подобные замечания могли нам помочь, так что, пока Юрген возвращал нападавшим любезность в виде пары-другой неприцельных очередей, просто направленных в ту сторону, откуда на нас сыпался металл, я посмотрел на девушку своим самым комиссарским взглядом.

— Мы пока еще не мертвы, — произнес я со всей уверенностью, какую только смог собрать. — И мы не погибнем. Я принес клятву защищать Империум от врагов Императора, когда надел форму, и сегодня вы — та часть Империума, которую я должен защитить. Ну хорошо же…

Тут я запнулся, внезапно вспомнив, что не имею ни малейшего представления о том, как девушку зовут. Та кивнула, с очевидностью разгадав мое затруднение.

— Земельда Клет. — Она глубоко вздохнула и распрямилась, подбирая стаббер, оброненный молодым человеком, которого я чуть раньше разъединил на три части. — И я способна сама постоять за себя, спасибо большое.

— Хорошая девочка, — только и осталось мне сказать, и мои мысли приняли другое направление: даже притом, что ее собственные шансы попасть во что-то из неуклюжего орудия были минимальны, она все же могла отвлечь на себя огонь противника. — Берешь вот так, под мышку, нажимаешь на спусковой крючок, нежно, и да направит Император твой прицел.

Она последовала моим указаниям с некоторой робостью, морщась от громкого звука выстрела и отдачи, но затем лицо ее растянулось в жестокой улыбке.

— Живая штучка! — с одобрением заметила она, а затем направила мерный поток выстрелов в сторону противника, который, как мне подумалось теперь, совершенно не желал воспользоваться своим все еще сохраняющимся в неизменности перевесом в огневой мощи.

— Почему они не наступают? — спросил Юрген, в действительности не рассчитывая на ответ. — Они полностью нас обложили.

— Возможно, они ждут, что мы запаникуем, — откликнулся я, стараясь, чтобы слова прозвучали вскользь, как нечто незначительное, хотя на самом деле они довольно близко соответствовали текущему состоянию дел, по крайней мере в том, что касалось меня. — Покинем укрытие и попытаемся прорваться.

Конечно же, это было бы равносильно самоубийству, но и происходит подобное чаще, чем вы могли бы поверить. Рефлекс «сражайся или беги» глубоко заложен в человеческой душе и склонен выплывать на поверхность в самые неподходящие моменты; именно поэтому солдаты Гвардии проходят столь тщательную подготовку в том, чтобы подавлять его, — а на тот случай, если и этого окажется недостаточно, за ними всегда присматривают такие люди, как я.