В тени вечной красоты. Жизнь, смерть и любовь в трущобах Мумбая - Кэтрин Бу

Непальский мальчик стал расспрашивать о женщинах из гостиницы. Через щели в заборе он видел, как они курят у входа, поджидая своих водителей. Они курили не по одной сигарете, а помногу.

– Из какой деревни все эти женщины? – интересовался непалец.

– Слушай, идиот, – бурно отозвался Раул. – Белые люди приезжают из разных стран. Нужно быть совсем неотесанным, чтобы не знать таких простых вещей.

– Из каких стран? Из Америки?

Точно ответить на этот вопрос рассказчик не смог.

– Но и индийцы останавливаются там, это я точно знаю, – сказал он. Это были «полноценные» индийцы, высокие и толстые, а не такие хилые задохлики, как непалец и другие мальчики из трущоб.

Впервые Раулу довелось подрабатывать в «Интерконтинентале» во время новогодней вечеринки. О том, какие роскошные праздники устраивают в Новый год в дорогих гостиницах, было хорошо известно. Мусорщики не раз приносили в Аннавади разорванные и помятые рекламные брошюры. «Приглашаем вас шикарно отметить наступление 2008 года в отеле «Ле Роял Меридиен»! – говорилось в них. – Вы окунетесь в атмосферу праздничного Парижа, прогуляетесь по аллеям, где играет музыка и выставлены произведения искусства. Вам будет предложено изысканное угощение! На нескольких сценах пройдут красочные шоу. Покупайте билеты, и в путь! Приглашение на двоих – 12 000 рупий[11], шампанское включено».

Листовки и брошюры были напечатаны на глянцевой бумаге, которую принимали на переработку по две рупии или четыре американских цента за килограмм.

Раула новогодний банкет не впечатлил.

– Дурацкая вечеринка, – таков был его вердикт. – Все пьют, танцуют и вообще ведут себя глупо, примерно так же, как наши соседи в повседневной жизни.

– Вообще многие постояльцы из отелей, когда пьяные, становятся какими-то странными, – поведал Раул своим друзьям. – Вчера в конце вечера один деятель, симпатичный парень в костюме в полоску, хорошо и дорого одетый, вдруг начал рассовывать хлеб по карманам брюк и пиджака. Но и этого ему показалось мало, и он принялся запихивать закуски прямо в штаны! Еда выпадала через брючины, а он ползал под столом и собирал ее. Один из официантов сказал, что, видимо, этот человек раньше голодал, а теперь пары виски воскресили в его сознании те времена. Но вот я, если стану богатым и приду на банкет в отель, никогда не буду вести себя как этот бедняга!

Мирчи засмеялся и спросил:

– А что вы, сэр-р-р-р, собираетесь сделать, чтобы разбогатеть?

Этот вопрос в 2008 году задавали себе и своим друзьям очень многие жители Мумбаи.

Но Раул не ответил, а вдруг растолкал толпу и двинулся куда-то. Его внимание привлек зеленый пластиковый воздушный змей, застрявший в ветвях баньяна у входа в Аннавади. Каркас змея был сломан, но его можно починить. Раул быстро смекнул, что ему, скорее всего, удастся продать змея кому-нибудь за пару рупий. Надо было поскорее забрать добычу, пока она не привлекла внимание какого-нибудь другого ушлого мальчишки.

Деловую хватку Раул перенял от матери. Ее звали Айша, и семейство Абдула ее слегка побаивалось. Она была активисткой партии Шив сена[12], основанной индуистами, коренными жителями штата Махараштра, столицей которого является Мумбаи. Население города росло и приближалось к двадцати миллионам[13], а вместе с этим росла и конкуренция – рабочих мест и жилья катастрофически не хватало. Шив сена ополчилась на мигрантов из других штатов и обвинила их в том, что они отбирают у местных возможности трудоустройства, принадлежащие им по праву. (Основатель этого движения Бал Тхакерай, ныне глубокий старик, очень симпатизировал Гитлеру и его программе этнических чисток.) Сейчас Шив сена выдвигала идею изгнания из Мумбаи рабочих, приезжающих из беднейших северных штатов Индии. Кроме того, ее лидеры питали давнюю и глубокую неприязнь к мусульманскому меньшинству. По этим причинам родители Абдула, мусульмане и выходцы с севера, из штата Уттар-Прадеш, с двойной подозрительностью относились к живущим по соседству приверженцам радикального политического течения.

Однако дружба Мирчи и Раула была выше этнических и религиозных предрассудков. Иногда Мирчи, просто чтобы посмешить друга, выкидывал вверх кулак и выкрикивал приветствие членов Шив сена «Джай Махараштра!». Эти два девятиклассника стали даже внешне немного схожи друг с другом: оба отрастили длинные, закрывающие пол-лица челки и выработали привычку откидывать свои чубы со лба картинным жестом, прямо как знаменитый киноактер Аджай Девган[14].

Абдул завидовал их близости и взаимопониманию. Единственным, кто мог кое-как претендовать на звание его друга, был Калу, бездомный пятнадцатилетний подросток, живший тем, что воровал отходы из оцепленных колючей проволокой зон с мусорными контейнерами в аэропорту. Но Калу работал по ночам, когда Абдул спал, поэтому они последнее время редко общались.

Больше всех Абдул любил своего двухлетнего брата Лаллу. И эта привязанность к малышу его все больше беспокоила. Слушая болливудские любовные песни, он приходил к выводу, что его сердце глухо к тому, о чем в них поется. Он еще никогда не сходил с ума ни по одной из знакомых девушек. Да, Абдул знал, что любит свою мать, но это чувство вряд ли можно было назвать глубоким и сильным. При этом стоило ему лишь посмотреть на Лаллу, как на глаза наворачивались слезы умиления. Малыш был столь же беззаботен и бесстрашен, сколь осторожен и трусоват был его старший брат.

На щеках и затылке у Лаллу часто красовались припухшие шрамы от крысиных укусов. Это приводило Абдула в отчаяние, но что оставалось делать? В такие месяцы, как нынешний, мусора на складе скапливалось слишком много, свободного места не оставалось, и часть его приходилось тащить в дом. Конечно, это привлекало крыс. Но складировать лом и другие отходы на улице тоже было невозможно – мусорщики разворовали бы запасы Абдула, и ему пришлось бы платить за один и тот же товар дважды.

В три часа дня Абдул занялся самой нудной и неприятной работой – сортировкой бутылочных крышек. Некоторые имели пластиковые вкладки с внутренней стороны. Весь пластик нужно было соскоблить перед тем, как отправить крышку в кучу к алюминиевому лому. С каждым годом упаковка дорогих продуктов и товаров становилась все более высокотехнологичной и «сложносочиненной»: разные материалы смешивались, одни имитировали другие. Пластины, казавшиеся на первый взгляд деревянными досками, оказывались полностью или частично пластиковыми или ламинированными. А к какой категории отнести люфу[15], вообще было непонятно. При этом владельцы перерабатывающих предприятий принимали только однородное, очищенное от всего постороннего сырье.