Дни, когда я плакала - Джоя Гоффни

Сделать до окончания школы

1. Съездить в те два университета, куда меня приняли.

2. Признаться в любви Мэттью Рэдду.

3. Попробовать предположительно невероятную ночную жизнь в Остине.

4. Рассказать моим родителям, что я не поступила в Колумбийский университет.

5. Навестить бабушку Хэтти.

6. Рассказать Дестани настоящую причину, почему я перестала с ней общаться.

7. Оставить напоследок: ты знаешь, что должна сделать.

Я спрашиваю с округлившимися глазами:

– Ты на самом деле прочел первую страницу? Целиком?

Он всё еще роется в рюкзаке.

– Ага.

Мой разум мечется, оказавшись в центре такого неловкого осознания. А потом Картеру хватает наглости произнести:

– Ты ведь в курсе, что учебный год заканчивается всего через два месяца? – Он улыбается мне. – Когда ты планируешь рассказать родителям, что не поступила в Колумбийский университет?

Прежде чем мне удается себя остановить, я тыкаю пальцем ему в лицо.

– Это не твое дело!

– Я просто говорю, что у тебя там семь пунктов, а осталось всего восемь недель.

Я протягиваю руку.

– Я пришла за своим дневником, а не за твоими советами.

Он ухмыляется, возвращаясь к своему рюкзаку.

– Виноват.

– И я буду весьма признательна, если ты будешь держать рот на замке.

Может, стоило попросить помягче? Технически я в его власти, но я просто не могу сдержаться, когда он смотрит на меня вот так, словно я достойная презрения богатая девчонка, не способная попасть в Лигу плюща, даже если ее папочка проспонсирует библиотеку.

– Да без проблем. Тебе определенно не требуется моя помощь, чтобы выставить себя в плохом свете.

– Это что еще значит?

Он смеется, приводя меня в большую ярость.

– Да ничего такого, Хилари. Ничего такого.

Я сжимаю кулаки.

– Может, вернешь мне уже мой дневник? – Я окончательно теряю терпение. Как только я получу назад свой дневник, сразу же добавлю его имя в список «Человечеству жилось бы гораздо лучше без них», сразу после соуса ранч и Nickelback.

Он произносит:

– Ага.

Но продолжает копаться в своем рюкзаке. Почему он так долго ищет? Потом я смотрю ему в лицо, его брови сдвинуты.

– Слушай, – произношу я.

– Секундочку! – Он бросает рюкзак и заглядывает в свой шкафчик. Его руки хаотично перерывают его содержимое, и мое сердцебиение резко ускоряется.

Он смотрит назад, вперед и снова назад. У меня наворачиваются слезы.

– Он вообще у тебя? – спрашиваю я в надежде, что у него там скрытая полка, ну или карманы глубже, чем я думала. Он останавливается и поворачивается ко мне с обескураженным взглядом. Внутри меня всё обрывается.

– Я уверен, что он был у меня на первом уроке, – говорит он, захлопывая свой шкафчик.

– Где у тебя был первый урок?

Он мне не отвечает. Вместо этого он срывается с места, по пути застегивая молнию на рюкзаке. Я бегу, но не успеваю за ним.

– Подожди!

Он не ждет. Но он такой высокий, что я вижу его голову над всеми остальными. Я вижу, как он устремляется в коридор, соединяющий холл В с холлом С, – все называют его ВС. Оказавшись в узком проходе, я замечаю, как он исчезает в кабинете справа, это биолаборатория миссис Йейтс.

Когда я добираюсь до кабинета, за партами уже сидит класс, пришедший на второй урок. Картер стоит в дверях. Я едва вижу, что происходит за ним. Миссис Йейтс что-то пишет на маркерной доске.

Она говорит:

– Я ничего не находила. Ребята, вы видели дневник, когда зашли сюда?

Но все слишком заняты своими делами, чтобы обратить внимание на вопрос, не говоря уж о том, чтобы ответить на него.

– За какой партой ты сидел? – спрашиваю я, пытаясь отдышаться.

Картер снова ничего не отвечает. Он идет к третьему ряду сзади и останавливается рядом с Тимоти О’Мэлли, который взирает на него с благоговейным ужасом в глазах. Картер кладет ладонь на парту, нависая над Тимми.

Сердце колотится у меня в груди, заглушая другие звуки. Когда Картер возвращается с пустыми руками, я спрашиваю:

– Ну? И где он?

– Клянусь, он был у меня, когда я ехал в автобусе! – Его глаза умоляют поверить ему. – Я думал, что он был у меня на первом уроке, но… – он трясет головой, словно пытаясь вытряхнуть свою неуверенность, – похоже, это была моя тетрадь по биологии.

– И? – спрашиваю я дрожащим голосом. Я стараюсь сохранить контроль над мышцами своего лица. Нельзя, чтобы он увидел, как я плачу навзрыд. Он никогда не даст мне это забыть.

Картер пытается заглянуть мне в глаза.

– Кажется, я забыл его в автобусе.

– Ты… что?

– Это же хорошо, – говорит он.

– Что в этом хорошего?

– Простите, – говорит миссис Йейтс, уперев руки в бедра, – вам обоим пора на свой урок.

Картер закатывает глаза, хватает меня за плечи и выводит из кабинета. Миссис Йейтс закрывает за нами дверь.

– Что хорошего в том, что ты потерял мой дневник?

– Не в том, что я его потерял, а в том, что я оставил его в автобусе. Ты не знакома ни с кем, кто ездит на городском автобусе, – объясняет он. – Кто бы ни нашел твой дневник, всё, что он там прочитает, не будет иметь для него никакого значения.

Это правда.

– И тем не менее он не у меня.

– Да, но… – он пожимает плечами.

– В этом дневнике рассказано всё обо мне. Я не знаю, кто я без него.

Он смотрит на меня так, словно я сошла с ума.

– Ты это ты. Для чего тебе руководство, как быть собой?

– Это не руководство, это… – я пытаюсь придумать для своих списков слово получше, – это как мои основы. Дневник не говорит мне, куда двигаться. Он говорит, где я была.

– Ладно. Ну так заведи новый.

Я смотрю на него, сбитая с толку.

– Я не могу просто завести новый.

– Что здесь происходит? – произносит позади нас директор Фалькон.

– Мы просто идем на урок, сэр! – Картер отступает на шаг назад, не сводя с меня глаз. – Увидимся позже! – Он разворачивается и устремляется в холл С.