Последний космический шанс - Антон Первушин

Похожие примеры в истории космонавтики можно найти в избытке. Инженер Фридрих Цандер основал Группу изучения реактивного движения, чтобы конструировать межпланетный корабль, но когда его молодой соратник Сергей Королёв пришел к военным, чтобы на базе ГИРД создать Реактивный научно-исследовательский институт (РНИИ), он предлагал не проект Цандера, а боевой высотный ракетоплан… Американский инженер Роберт Годдард, вошедший в историю как человек, запустивший первую ракету на жидком топливе, имел репутацию нелюдимого чудака, собирающегося лететь на Луну. В результате его космические разработки остались невостребованными, и когда армия США занялась ракетами, ставка была сделана на плененную команду Вернера фон Брауна. Французский авиаинженер Робер Эсно-Пельтри, сделавший общеупотребимым термин «астронавтика», хотя и обращался неоднократно к военным и правительству за поддержкой, но так ее и не получил, эмигрировал во время Второй мировой войны в Швейцарию, а оттуда физически не мог оказывать значимое влияние на космические дела. При всей своей известности оставался маргинальной фигурой и Константин Циолковский – его периодически навещали советские ракетчики, он вел переписку с популяризаторами типа Якова Перельмана и Александра Беляева, иногда он подсказывал интересные концептуальные идеи, но всерьез никто не собирался привлечь престарелого изобретателя к перспективным военным проектам в области ракетостроения. Более того, никто не спешил издавать и новейшие работы Циолковского, что ученого необычайно расстраивало, – признание его заслуг получалось половинчатым, и даже концептуальные идеи стали находить применение только после его смерти, в начале 1950-х годов, когда речь наконец зашла о запуске первого искусственного спутника Земли.

Так и повелось – космонавтика оставалась уделом отдельных энтузиастов и доморощенных Обществ межпланетных сообщений, в которые эти энтузиасты объединялись. Понятно, что отдача от их работы была хоть и не равна нулю, но оставалась весьма и весьма низкой, ведь всегда тяжело двигать новую науку в свободное от забот о хлебе насущном время. Да и можно ли назвать теоретическую космонавтику раннего периода полноценной наукой?

Советские ракетчики из Группы изучения реактивного движения (ГИРД) за работой (1933)

Ведь не было ни традиции, ни сложившейся терминологии, и каждый новый автор считал прямо-таки необходимым «изобрести велосипед», вводя свой понятийный аппарат, свою систему вычислений, свою методологию, а самое нелепое – навязывая свой персональный взгляд на устройство Солнечной системы. Таким образом, еще до Второй мировой войны, до того как взлетели немецкие баллистические ракеты, было сформировано несколько стратегий космической экспансии, которые были напрочь оторваны от реальных технологий своего времени. Теория не поддерживалась практикой. Намерения не подкреплялись возможностью.

Впрочем, энтузиасты старались не замечать существование отрыва. Они ставили перед собой две главные задачи. Первая – теоретическая проработка возможных вариантов пилотируемых экспедиций на Луну, Венеру, Марс. Вторая – популяризация идеи космической экспансии любыми доступными способами с целью привлечения как можно большего числа сторонников.

Попытку обобщить имеющийся опыт конструирования космических аппаратов предприняла Ассоциация изобретателей-инвентистов (АИИЗ). Члены ассоциации верили в светлое будущее человечества, которое обязательно наступит под влиянием их удивительных изобретений. Но в историю они вошли только тем, что организовали в апреле 1927 года выставку, названную претенциозно: «Первая мировая выставка моделей и механизмов межпланетных аппаратов конструкций изобретателей разных стран». В небольшом помещении в доме 68 на Тверской члены АИИЗ разместили персональные стенды, посвященные работам основоположников теоретической космонавтики: Константина Циолковского, Фридриха Цандера, Германа Оберта, Роберта Годдарда, Робера Эсно-Пельтри и других. Разумеется, были представлены макеты ракет и космических аппаратов, разрабатываемых основоположниками ракетостроения. Разумеется, не обошлось без накладок. Американец Годдард вежливо отклонил приглашение принять участие в выставке и никаких материалов для нее не прислал, посему модель его составной «межпланетной» ракеты организаторы выставки сделали на основе газетных иллюстраций, имеющих мало отношения к реальным ракетам Годдарда. Не удержались организаторы и от того, чтобы не прорекламировать свои собственные проекты. Изобретатель Александр Фёдоров притащил на выставку огромную сигарообразную модель космического «ракетомобиля» с двигателем на «внутриатомной» энергии, сразу занявшую половину помещения. Планы Фёдорова поражали воображение: «ракетомобиль» должен был покорить не только Солнечную систему, но и отправиться в межзвездное путешествие. К модели прилагались схемы: разрез чудо-аппарата, схема машинного отделения, схема регулятора температур, таблица характеристик. Предполагалось, что в «ракетомобиле» разместится экипаж из шести человек, стартовать он будет с Земли, развивая скорость до 25 км/с. На человека, далекого от проблем инженерного конструирования, модель и все эти схемы могли произвести сильное впечатление – казалось, что космос и впрямь скоро будет доступен, если уже существуют столь «проработанные» проекты. Однако на самом деле ничего, кроме модели, Фёдоров предложить не мог. А все его схемы не имели смысла, поскольку изобретатель не был способен ответить на ключевые вопросы: как устроен двигатель «ракетомобиля», какой принцип преобразования энергии положен в основу, какие материалы будут использованы при его создании, что послужит рабочим веществом, куда будет отводиться избыток тепловой энергии?.. Напомню, на дворе был 1927 год, и единственным инженером, который мог похвастаться удачным запуском ракеты на жидком топливе (бензин и жидкий кислород), в то время был вышеупомянутый Роберт Годдард, отказавшийся участвовать в выставке. Даже Фридрих Цандер еще не приступил к опытам с двигателем ОР-1. А уж до первых полетов советских тяжелых баллистических ракет должно было пройти еще два десятилетия…

Мы можем сколько угодно восхищаться смелостью мысли изобретателей-инвентистов, вознамерившихся разорвать «оковы земного притяжения», но следует помнить, что любая теоретическая концепция в космонавтике зачастую столь же далека от реализации, как и сказка о «ковре-самолете». И сегодня хватает изобретателей, концептуальные проекты которых могут увлечь, поразить, заворожить, а красочные схемы-иллюстрации они научились рисовать намного лучше, чем это делал Фёдоров. Однако далеко не всякий из этих проектов может быть воплощен в металле, а некоторые в принципе навсегда останутся фантастикой, будучи фантастикой изначально.

Изобретатель Александр Фёдоров с макетом атомного «ракетомобиля» на Выставке межпланетных аппаратов (1927)

Только один пример. Наверняка вам приходилось встречать в прессе, в интернете или видеть на телеэкране какой-нибудь из проектов орбитального отеля. Называются даже сроки появления такого отеля – то 2020, то 2025 год. То есть совсем скоро. Проектировщики отеля уже собирают деньги с будущих постояльцев. Но задайте себе всего один вопрос: а где «такси»?..