Государственный обвинитель - Игорь Зарубин

— Понятно. — Наташа покраснела. Весь вчерашний вечер и все сегодняшнее утро Наташа с Виктором пытались придумать, что надеть, как причесаться. Волосы были самой большой проблемой. Выбрали вариант, естественно, консервативный. А про прическу Виктор вообще пропел:

— Ну, старуха!

Оказалось, вот такой пассаж.

— Понятно, — повторила Наташа, опуская глаза.

— Вот и хорошо. Пока можешь походить тут, посмотреть, в кабинет свой зайди, я тебя в седьмой, с Гуляевой посажу. Только не говори никому, что ты прокурор, а то меня на смех поднимут, любой воришка бояться перестанет. Все поняла?

— Да, простите.

— Ну и дуй. Меня Дмитрием Семеновичем зовут.

Наташа уже открыла дверь, буркнув что-то неопределенное, не то «очень приятно», не то «большое спасибо», но Дробышев вдруг сказал:

— Да, вот тебе и дело, чтобы без толку не болталась. Покажешь, какой ты на самом деле прокурор…

Она сначала вымыла руки, зачем-то привела в порядок прическу, потом тщательно протерла стол и только затем аккуратно, как будто это какой-то ужасно дорогостоящий фолиант, положила на стол обшарпанную картонную папку, на которой небрежным почерком было выведено: «Дело № 2847. По обвинению Дрыгова В. С.».

Положила и просидела над ним минут десять, не решаясь потянуть за тесемочку, чтобы открыть.

Кто такой этот Дрыгов? Виктор Степанович? Или Владислав Сергеевич? Фамилия знакомая. Наверно, какой-нибудь опасный преступник. Может, аферист, может, вор или, хуже того, убийца. И вот тут, перед ней, на нескольких десятках машинописных и рукописных страниц лежала вся его душа. Вся его страшная, черная душа, которую Наташа, нет, пардон, Наталья Михайловна Клюева, должна будет вытащить на свет Божий, разложить по полочкам и решить, сколько эта душа стоит.

Наконец она аккуратно развязала тесемочку и раскрыла папку.

Но тут зазвонил телефон…

… — …Покажешь, какой ты на самом деле прокурор, — сказал он и протянул ей картонную папку с делом Дрыгова. — И смотри мне, не облажайся, а то до самой пенсии бланки заполнять будешь.

Девчонка покраснела, потом побледнела и взяла папку в руки.

— Это мне? — спросила неуверенно.

— Нет, папе Мише отнесешь. — Дробышев улыбнулся. — А что ты думала? Тут времени на раскачку не дают. Ну давай шагай, а то у меня у самого дел по самый кадык.

Как только эта новенькая выскользнула из кабинета, он плюхнулся в кресло и облегченно вздохнул. И когда зазвонил телефон, трубку взял уже безо всякой опаски:

— Алло, районная живодерня, Дробышев слушает.

— Все шутишь? — спросил холодный мужской голос. — Раз шутишь, значит, сплавил наконец. Ну давай рассказывай, либерал хренов. Чижову отдал?

— Нет, Клюевой. — Дробышев дотянулся до пачки сигарет, достал одну и принялся разминать, посыпая табаком документы. Никак не получалось отделаться от этой идиотской привычки, хотя уже мог себе позволить перейти с «Явы» на «Монте-Карло».

— А кто это — Клюева?

— Новенькая одна. Только сегодня притопала по распределению.

— Новенькая? — Голос проявил какие-то человеческие интонации. — А ты хорошо подумал?

От сигареты осталась ровно половина, и Дмитрий Семенович швырнул ее в корзину.

— Нормально. Не бога горшки обжигают.

— Она ведь зеленая, а там обвинение, сам знаешь, на сопле висит. Подумай хорошенько, — увещевательным тоном произнесла трубка.

— В том-то и дело. Раз новенькая, значит, наизнанку вывернется, чтобы начальству угодить. И вообще, я тебя хоть раз подставил?

Некоторое время трубка молчала, а потом спросила:

— Как, ты говоришь, ее зовут?

— Клюева Наталья Михайловна. Адреса пока не знаю, еще в кадрах.

— Обижаешь. — Трубка захихикала. — Я тебе сам адрес могу сказать. Значит, так, Клюева… Клюева Наталья Михайловна…

— …Клюева Наталья Михайловна, правильно?

— Да, правильно, — удивленно ответила Наташа.

— Ну тогда здравствуйте. Это вас, так сказать, из смежного ведомства беспокоят. Хотим поздравить со вступлением в должность. Дробышев, надо сказать, мужик хороший, вы его слушайтесь. Он вас многому научить может, о чем в книжках не прочтешь.

— Спасибо. — Наташа почему-то покраснела. Приятно, когда тебя кто-то с чем-то поздравляет, тем более если событие важное, а человек, казалось бы, незнакомый.

— Да не за что. — Голос в трубке был уверенный и очень приятный. Обладатели такого приятного голоса обычно быстро располагают к себе собеседников. — Слышал, что вы уже даже и новое дело получили? Дрыгова на место ставить будете? Непростой он экземпляр, ох непростой. И ужасно противный. Ну да вы уже, наверно, и сами знаете. Материалы просмотрели?

— Нет, пока знакомлюсь.

— Вот и отлично, знакомьтесь. Если что будет неясно или помощь какая-нибудь потребуется, вы звоните, не стесняйтесь.

— Куда звонить? — не поняла Наташа.

— А прямо нам и звоните. Вам Дмитрий Семенович скажет, как меня найти. Ну, желаю удачи. Всего хорошего.

— Спасибо. До свиданья… Ой, простите, а как вас…

Но на том конце линии уже повесили трубку.

Наташа еще минут пять сидела неподвижно, а потом наконец решилась. Открыла папку с делом этого загадочного Дрыгова, которым интересуется даже «смежное ведомство».

Что же он такого натворил, что так о нем пекутся? Она вдруг почувствовала на себе огромную ответственность, как будто тебе доверили вести огромный корабль, когда капитан заболел и больше некому встать за штурвал. И ни в коем случае нельзя подвести. И она не подведет.

Он смотрел на нее с первой страницы, с протокольной черно-белой фотографии. Вадим Станиславович. Тридцать пять лет. Маленькие противные глазки, короткая стрижка, узкий лоб и широкие скулы. Вылитый бандит.

— Я тебя, Клюева, не понимаю. — Самойлов покачал головой. — Ежу понятно. Этот Дрыгов — тот еще фрукт. И вообще, что ты так долго возишься с этим делом. Давно бы уже засудила его, и всех делов.

Наташа пожала плечами и не ответила.

— Слушай, я что-то никак не врубаюсь. — Самойлов панибратски приобнял ее, и они двинулись по коридору. — Ты тут всего ничего, а уже какие-то проблемы людям создаешь. Так ведь нельзя, ей-богу.

— Кому? — тихо спросила Наташа.

— Что — кому? — не понял мужчина.

— Проблемы кому?

— А ты не понимаешь? — искренне удивился Самойлов.

— Нет. И вообще, простите, но мне работать пора. — Наташа выскользнула из-под его руки и быстро зашагала, к своему кабинету.

— Ну что? — спросил у него Дробышев, когда он вошел в кабинет. — Как она?