Нотариус его высочества - Дарья Михайловна Сорокина

которую способен выполнить мало-мальски способный к спиритуализму криминалист, а у меня по призыву существ всегда были самые высокие оценки. Просто именно сегодня я до смерти вымотана целым выводком призрачных крыс, но дело сеньора Бонелли не терпит отлагательства, завтра осмотр тела может уже не дать нужных результатов.

– Что буду делать я? – с интересом спросил герцог.

– Следить, чтобы я не упала в обморок, – на полном серьезе ответила я и показала своему клиенту, куда положить мертвую курицу. – А еще запишите мои действия, на случай, если я что-то забуду.

Я сделала глубокий вдох. Все, как вчера на кладбище с Немо, я все еще помню его тепло и поддержку, помню вибрации силы, которые исходили от него, помню свое безграничное доверие и тот прыжок веры. Попыталась вновь разжечь в себе эти чувства и наполниться былой уверенностью. Вроде бы вышло!

– Я Юрианна Ритци, адепт пресвятой Юстиции, взываю к тебе, дабы услышать твою историю и положить конец несправедливости сей преждевременной смерти. Восстань!

Получился явный перебор с пафосом для такого дежурного момента, но я поздно это поняла, зато мои действия возымели эффект. К счастью, окровавленный труп курицы так и остался лежать, зато на ее месте появился весьма озадаченный дух.

Надеюсь, курица будет более покладистой, чем мои ночные гости, с крысами этот фокус у меня не получился.

Дух еще помыкался с минуту, задумчиво поклевал пол, а затем показал нам то, ради чего и был вызван. Огромная тень косматой собаки перемахнула выросшую из пола изгородь и вцепилась призрачной птице в шею. Возня теней закончилась неприятным хрустом, и видение тут же рассеялось, оставив после себя лишь бездыханную курицу.

– А! Что я говорил? Все чертов Пизани и его полоумная шавка. Уже третью курицу у меня придушила. Лисы, говорите! Лисы?! – негодовал сеньор.

– Рипосо, – сказала я уже по инерции.

Духи днем не настолько сильны, но если во время призыва что-то все же и пробралось в контору, то лучше бы ему исчезнуть. А еще я искренне желаю бедной птице покоя. В жизни больше не буду есть куриный бульон! С морепродуктами я завязала в тот же день, когда спасла Септу.

Перед глазами слегка поплыло, а от запаха крови начало тошнить, Аккольте осторожно подхватил меня и помог сесть.

– Что дальше?

– Дальше составление протокола по увиденному… – Я посмотрела на большие маятниковые часы: – Время составления протокола девять часов сорок три минуты.

Далее я записала полное имя обратившегося лица, его адрес и причину посещения конторы, а после пошагово законспектировала все свои действия по вызову духа покойной курицы, сверяясь с заметками Аккольте. Слово в слово я зафиксировала речь, которой меня обучил Немо, и далее в деталях, насколько позволяло увиденное, описала нападавшую собаку. Протокол получился небольшим. Я аккуратно сшила его и скрепила печатью.

– Прошу, – с гордостью протянула посетителю свой первый в жизни нотариально удостоверенный документ.

Его в отличие от герцога Аккольте, мои действия не впечатлили, он немного раздраженно расписался у меня в реестре, оплатил работу и буркнул на прощение:

– Горацио все делал куда быстрее. Надеюсь, в суде выстоит бумажонка, заверенная девчонкой, и мне выплатят причитающееся, а собаку усыпят.

Я так устала, что даже оскорбиться не получилось, как, впрочем, и возразить неблагодарному сеньору Бонелли. Я просто обессиленно легла на стол. Надеюсь, с собакой все будет в порядке. Собака-то не виновата…

– Звать следующих? – спросил герцог, и я лишь утвердительно промычала ему в ответ.

За несколько часов я уже окончательно выдохлась. Аккольте долго извинялся, что ему нужно отъехать по делам. А я долго заверяла его, что обижаться мне не на что, он и так сделал для меня очень много.

В моей копилке нотариальных действий особо ничего не прибавилось, чаще люди задавали какие-то абстрактные вопросы, долго говорили за жизнь, или молча разворачивались, узнав, что я заменила Горацио. Хотя кого-то я даже записала на следующий день. Одна очень милая, но мнительная старушка, хотела оставить запрет на свое воскрешение и призыв духа, мы договорились встретиться с ней через день, когда она все обдумает.

Безутешная вдова с тремя маленькими детьми справилась о необходимых документах для заведения наследственного дела после умершего супруга. Ей я тоже назначила время и снабдила списком того, что мне понадобится. Тяжело было не пропускать через себя трагедию этой женщины и ее малышей. Я не могла не представлять себя на месте моих клиентов и волей-неволей впитывала их тревоги и боль. Когда я просто проходила практику у нотариуса, то по большей части выполняла нехитрую работу: сшивала документы, делала копии, следила за тем, как Немо общается с клиентами перед тем, как пригласить их к нотариусу. Во многом я сейчас переняла его манеру вести диалог, потому что ничего другого просто не знала. Вот так, сам того не ведя, мой маэстро снова учит меня, даже когда его нет рядом…

Поток людей не прекращался до самого обеда. Кто-то просто выражал соболезнования в связи с кончиной Торрагроссы. В контору приносили цветы, узнавали о дате похорон. Я лишь разводила руками. Наверно, Немо занимается всей организацией, но его я не увижу раньше вечера, потому и сказать мне нечего. А еще на мне висит домашка и эссе по призыву!

Я отложила в сторону несколько свежих заявлений и потерла затекшую шею. Бергман и партнеры не захотели со мной работать и просто прислали мальчика-посыльного. И на том спасибо. В записке в сдержанных и завуалированных словах было почти то же самое, что я слышала весь сегодняшний день. Девчонка-недоучка! Даже чумазый курьер был преисполнен презрения ко мне. Ну, и невелика потеря, хоть отдохну часок.

Я забылась тревожным голодным сном прямо в кресле. В это время в университете я обычно шла на обед с Немо. Мы обсуждали мой диплом, его работу у Торрагроссы, мои и его планы на будущее. А еще мы всякий раз порождали новый ворох слухов о наших странных отношениях, но нам было плевать. Мой лучший друг, мой учитель, мой…

И я произнесла его имя со вздохом, не размыкая век. Мне плохо без тебя, слышишь, идиот! Плохо!

Перед глазами вновь всплыл его образ, печальный разочарованный взгляд, отблеск чертового разочарования молнией в его штормовых глазах.

Я вздрогнула от шума хлопнувшей двери, за которым последовала возня на моем столе. Сбросив с себя дремоту, я уставилась на странное зрелище.

Септа, давно стянувшая с аквариума платок, выползла на стол и осторожно разворачивала невесть откуда взявшийся аккуратный сверток. Первым она выудила из него стеклянную баночку