Подземный мир. Нижние этажи цивилизации - Уилл Хант

Прежде чем Надар впервые спустился с фотоаппаратом в подземелье Парижа, в каменоломнях царила тишина. Немногими постоянными посетителями были несколько городских рабочих, которые трудились в оссуарии, сгребая кости то в один, то в другой угол катакомб; сотрудники Генеральной инспекции каменоломен, укреплявшие туннели во избежание их обвала под весом города; немногочисленные грибники, которые использовали сухое и темное пространство катакомб, чтобы вырастить урожай. Для остальных жителей города каменоломни были «слепым пятном» — каким-то абстрактным и далеким местом, в большей степени воображаемым, нежели реальным.

Автопортреты, фото Феликса Надара; Национальная библиотека Франции

Теперь же, спустя много лет после деятельности Надара, с первой минуты нашего похода мы почувствовали, что в каменоломнях кипит жизнь. Стены пестрели яркими граффити, а на земляном полу везде виднелись следы обуви. В мелких водоемах мы видели водовороты грязи — признак того, что недавно кто-то проходил здесь. Недавними посетителями были так называемые катафилы, члены неформального объединения парижан, проводившие дни и ночи в прогулках по катакомбам. Одна из важных страт в королевстве городских исследователей, эти катафилы были по преимуществу студентами в возрасте около двадцати лет; некоторые, впрочем, оказывались вполне взрослыми людьми — пятидесяти, а то и шестидесяти лет: многие из них всю жизнь исследовали каменоломни и даже воспитали детей и внуков — новые поколения катафилов.

На службе города состоял специальный полицейский эскадрон, — их называли cataflics (дословно — «катакопы»); эти служители правопорядка патрулировали туннели и выписывали нарушителям штраф в шестьдесят пять евро. Однако это мало сдерживало катафилов, которые считали катакомбы территорией своего обширного тайного клуба по интересам.

Стив Данкан

Примерно через два часа после спуска Стив провел нас в новый туннель, настолько узкий и низкий, что мы легли на живот и на локтях поползли через грязь. Вывалившись на другой стороне, мы увидели лучи трех фонариков, покачивающихся в темноте. Это были молодые парижане, трое катафилов, возглавляемые высоким, поджарым, темноволосым мужчиной лет двадцати пяти, которого звали Бенуа.

«Добро пожаловать на Пляж!» — такими словами он торжественно приветствовал нас.

Мы оказались в одном из главных мест, где собирались катафилы, — в просторной пещере с песчаным полом и высоким сводом, который держали толстые колонны из известняка. Каждый квадратный сантиметр поверхности — стены, столпы и почти весь каменистый потолок — был покрыт рисунками. Тусклые и мрачные на первый взгляд, они играли яркими красками под лучами фонарей. В центре располагалась репродукция гравюры Хокусая «Большая волна в Канагаве»: вздымающаяся волна кипенно-белого и синего цвета. По всему помещению стояли вытесанные из камня столы, скамьи и стулья грубой работы. Посередине возвышалась гигантская статуя мужчины с воздетыми руками — своего рода подземный Атлант, удерживающий на своих плечах город.

«Это что-то вроде… — Бенуа помолчал, подыскивая знакомый нам аналог, — …Таймс-сквер наших катакомб».

Он рассказывал: по ночам в выходные дни Пляж и некоторые другие просторные пещеры наводняют любители повеселиться. Иногда они отводят электричество от уличного фонаря с поверхности и приглашают выступить музыкальный коллектив или диджея. Бывает и такое: один из катафилов, нацепив на себя бумбокс, отправляется кружить по туннелям, перебираясь из пещеры в пещеру, а следом за ним — все участники вечеринки, танцуя в темноте и передавая друг другу бутылки виски, туда и обратно, змеящейся процессией, как при игре в «паровозик». Здесь проводят и вполне светские мероприятия: свернув в темную пещеру, вы можете обнаружить там праздник при свечах, на котором пьют шампанское и подают пирог волхвов[16].

Катафилы с давних пор массово устремляются в подземелье, чтобы предаваться художественному творчеству: рисовать, создавать скульптуры и возводить инсталляции в скрытых от глаз пространствах. Недалеко от Пляжа находится Salon du Chateau (Замковый зал) — здесь один из катафилов вытесал из камня прекрасную копию нормандского замка и установил в нишах стен статуи горгулий. Также рядом — Salon de Miroirs (Зеркальный зал), стены которого украшает мозаика из зеркальных осколков, напоминающая дискотечный шар. Здесь же — La Librairie (Библиотека), крошечный уголок с деревянными полками, сделанными вручную, где местные библиофилы обмениваются книгами (которые, к сожалению, часто плесневеют из-за влажного воздуха).

Прогулка по катакомбам сродни путешествию по детективной новелле с искусственными стенами, люками и секретными ходами; все они ведут в следующую тайную комнату, где вас ждет очередной сюрприз. В конце одного прохода можно обнаружить гигантскую фреску-мурал (по мотивам произведений Босха), история которой насчитывает несколько десятков лет; в конце другого — скульптуру мужчины в натуральную величину, наполовину скрытую каменной стеной: этот человек словно путешествует между мирами; в конце третьего коридора вы можете увидеть место, которое перевернет ваши представления о реальности. В 2004 году патрульный эскадрон полицейских, пробравшись сквозь искусственную стену, оказался в огромном пространстве, похожем на пещеру, — и не мог поверить своим глазам. В пещере был оборудован кинотеатр. Несколько катафилов установили каменные скамьи на двадцать человек, большой экран и проектор; здесь же было как минимум три телефонные линии. Рядом с кинозалом располагались бар, салон, мастерская и небольшая столовая. Через три дня, вернувшись для расследования, полиция обнаружила, что оборудование убрали, а пещера пуста. Осталась записка: «Не пытайтесь нас искать».

Так или иначе, катафилы сыграли ключевую роль в нашем переходе. Наша карта, созданная «старейшинами племени», объединяла в себе знания многих поколений катафилов: на ней были отмечены низкие проходы, по которым можно передвигаться только ползком, затопленные проходы, проходы со скрытыми ямами, которые нужно обходить. (Опасаясь сделать каменоломни еще более доступными, старейшины не нанесли на карту ни одного входа.) За годы исследований катафилы успели принести в подземелье перфораторы и отбойные молотки, чтобы пробить в стенах небольшие проходы — chatieres, «кошачьи тропы», — сослужившие нам добрую службу при переходе.

Бенуа, у которого с собой была только небольшая сумочка с бутылкой воды и запасным фонариком, рассматривал наши увесистые рюкзаки. «Вы надолго?» — спросил он. «Идем на другой конец города», — ответил Стив. — К северной границе».

Несколько секунд Бенуа смотрел на него, потом рассмеялся, очевидно приняв сказанное за шутку, после чего развернулся и зашагал вперед, в темноту.