Междуречье - Гарри Тертлдав

— Шарур даже наклонился к рассказчику, словно с трудом разбирая шипящий диалект. Его люди осторожно посмеялись. Впрочем, вскоре они поняли, что Энзуаб не обиделся (или, по крайней мере, не заметил). Местные тоже посмеивались. Шарур продолжил: — Думаю, без божьей помощи энси не справился бы.

Но не все услышанное оказалось небылицами. Другой человек из Зуаба сказал:

— Третьего дня здесь проходил караван из Имхурсага, и тоже на запад шел. Если догоните его, надеюсь, не повздорите.

Между Зуабом и Гибилом был мир. Но мир был и между Зуабом и Имхурсагом. Шарур поскреб в затылке.

— Первыми драться не станем. Но если имхурсаги захотят ссоры, за себя постоять сумеем.

— Вот, правильно, — покивал местный. — А может, вы с ними и не встретитесь.

— Вполне может быть, — согласился Шарур. — Куда они направлялись?

— Да так же, как и ты, в горы Алашкурру, — ответил мужчина. — Но три дня — это все-таки три дня, так что, может, и не встретитесь.

— Тоже правда, — кивнул Шарур. Однако в глубине души не верил, что встречи не случится. Вот если бы он шел первым, то люди Имхурсага ни за что бы его не догнали. А так… он прикинул время и расстояние, встретимся, конечно. Люди из городов, которыми боги правили напрямую, обычно двигались медленнее, чем те, кто сам планировал свои дела.

Зуабиец указал на небо.

— Гляньте! — голос его выдавал волнение. — Горный орел! На запад летит. Для вашего каравана это добрый знак!

На мгновение Шарура действительно перевел взгляд на небо, но тут же повернулся к местному. А тот как раз примеривался к ближайшему ослу. В руке он держал небольшой кремневый нож, такими широко пользовались до появления бронзы. Шарур сделал шаг и схватил мужика за запястье.

— С твоей стороны не слишком разумно потрошить чужие вьюки, — спокойно, но с угрозой сказал он. — И вообще, лучше бы тебе убраться подальше, причем так, чтобы я тебя больше никогда не видел.

— Я тебя о врагах предупредил! — возмущенно завопил мужик, — а ты вот как мне отплатил!

— Я тебе еще не отплатил, — Шарур говорил спокойно. — А как именно отплачу за то, что ты мне врешь, ты вскоре узнаешь. А за попытку украсть мои вещи могу заплатить прямо сейчас. — Он действительно не испытывал гнева, просто жители Зуаба склонны к воровству, вот и все. — Спрячь свой каменный ножик и ступай с миром. Это моя плата за твое предупреждение.

— Ну и ладно, — беззлобно сказал местный. — Тебя, похоже, не вдруг обманешь.

— Мне уже приходилось бывать в землях Зуаба, — ответил Шарур. — Кое-каким фокусам я обучен. Не всем, конечно. Но кое-что все-таки знаю.

Караван тронулся. К вечеру они подошли к городу Зуабу. Из-за городской стены виднелось лишь одно здание — храм Энзуаба, остальные были пониже. Шарур знал, что резиденция энси была лишь небольшой пристройкой к храму, и совсем не походила на дворец, в каком жил лугал Кимаш в Гибиле.

— Собираешься здесь заночевать, купеческий сын? — спросил Хархару.

Шарур покачал головой.

— Зачем платить за ночлег? Погода хорошая. Можем отлично выспаться на земле. Мы не так долго путешествуем, чтобы стремиться к особым удобствам. Вот на обратном пути, возможно, переночуем в Зуабе, чтобы вспомнить о нормальном ночлеге.

Его слова вполне удовлетворили хозяина ослов. Мушезиб тоже остался доволен. Шарур видел, что бравый вояка не очень-то жалует городские удобства. Может, погонщики ослов и думали иначе, но никто не спешил интересоваться их мнением.

Среди ночи один из охранников, здоровенный парень по имени Агум, разбудил Шарура. Незадолго до этого взошла луна, заливая землю между реками мягким желтым светом. Шарур пробормотал приветственную молитву Нуску, а затем спросил: «Что случилось?»

Агум указал на стену.

— Знаешь, сын торговца, я рад, что мы не стали ночевать в городе. Смотри — Энзуаб идет.

Шарур почувствовал озноб. Боги ходили по земле Кудурру. Энгибил был миролюбивым божеством. Иначе он никогда бы не позволил простым людям лугалам править Гибилом на протяжении трех поколений. Он довольствовался подношениями лугалов и сиднем сидел в своем храме. И город свой не покидал с тех пор, как Шарур был мальчишкой.

Другие боги вели более активный образ жизни. Шарур с благоговением наблюдал, как залитая лунным светом фигура Энзуаба шагает по улицам. Ростом он превышал городскую стену почти вдвое. Глаза божества светились, и не лунный блеск был тому виной. Шарур вспомнил цвет пламени, в котором кузнецы выплавляли бронзу.

Еще пара фарлонгов и глаза божества встретились с глазами Шарура. К ужасу торговца, Энзуаб остановился. Он смотрел в сторону каравана, словно размышляя, не нанести ли ему визит пришлым людям. Судя по тому, какую позу он при этом принял, Шарур догадался, что визит может оказаться неприятным.

Шарур схватился за амулет на поясе.

— Энгибил — мой господин, — быстро проговорил он. — Энгибил не ссорится с владыкой Зуаба.

Несколько мгновений Шаруру казалось, что его слова не нашли понимания у божества. Но затем бог опустил горящий взгляд на свой город. Он протянул руку и что-то схватил прямо через крышу, — отсюда не было видно, что именно.

Агум прошептал:

— Вот будь мы там, мог бы и нас схватить.

Вполне возможно, подумал Шарур. Похоже, Энзуаб почему-то принял его за врага, хотя Энзуаб и Энгибил не враждовали. Шарур растерянно почесал затылок. Он несколько раз проезжал через Зуаб по пути в горы Алашкурру и обратно. И ни разу Зуаб не обращал на него ни малейшего внимания.

Видимо, стражник подумал о том же.

— Ты чем-то насолил Энзуабу, сын торговца?

— Почем мне знать? — раздраженно прошипел Шарур. — Но утром обязательно надо принести жертву и попросить прощения.

— Вот, правильно, — одобрил Агум. — Не хочу, чтобы бог на нас гневался.

— Я тоже не хочу. — Шарур наблюдал за Энзуабом, пока бог не скрылся в своем храме, сумев как-то скукожиться, чтобы пройти в двери. Только после этого купец позволил себе лечь и снова заснуть.

Он приветствовал восход Шумукина, повелителя солнца, молитвой, положенной на ту же мелодию, что и молитва Нуску накануне вечером. Шумукин, без сомнения, был самым надежным богом, известным народу Кудурру. Единственным его недостатком было то, что