Мишень - Андрей Ливадный

Как казалось компьютерному технику, незаконно проникающему в чужие миры посредством грубой, но эффективной самодельной аппаратуры, его виртуальный сын являлся славным парнем, но Людвиг не годился для первой демонстрации мировому сообществу. В конце концов, он был подростком, причем самым обыкновенным, далеко не гениальным…

Хигсу хотелось ударить один раз и при этом поразить человечество наповал, так, чтобы ни у кого не осталось сомнения. Для этого ему требовалась взрослая, вполне оформившаяся фантомная личность — электронный призрак, который бы вполне сознательно внял ему и согласился действовать заодно с ним.

После долгих и безуспешных ползаний по чужим мирам, оставляя в результате своих варварских проникновении внушительные программные дыры, насмотревшись по ходу виртуальных скитаний всякой гадости, угнездившейся в необузданных фантазиях его соплеменников, Элиот наконец нашел то, что отвечало его требованиям.

Это был совсем мрачный мир извращенного Средневековья.

Создатель реальности постарался вложить в него максимум личных амбиций и минимум исторической справедливости.

Возвышающийся на покатом холме уродливый с точки зрения архитектуры, чересчур вычурный рыцарский замок подвергался осадам и штурмам чуть ли не постоянно. В этой реальности вечно что-то грохотало, свистели стрелы, звенели мечи, со стен падали отбитые назад штурмовые лестницы, вниз лилась кипящая смола под дикий, восторженный гогот защитников…

Внутри замка, во множестве комнат, Хигс обнаружил достаточно примитивный набор наслаждений.

Вдоволь натешившись на стенах многострадальной уродливой крепости, ее создатель и хозяин, очевидно, оставлял оборону идти своим чередом, а сам удалялся в вереницу залов и покоев, где его ожидали разнообразные развлечения, от томящихся под шелковыми простынями обнаженных женщин до нескольких изможденных узников, которые ожидали очередную порцию бессмысленных истязаний в подвалах крепости.

Хигс не знал, что за урод является создателем данного фантомного мира, но сильно подозревал, что в жизни этот индивид был каким-нибудь тихим, добропорядочным служащим.

Впрочем, Хигс приходил сюда не затем чтобы кого-то судить.

В подвале замка томился узник. Виртуальная личность, уже достаточно сформировавшаяся в результате долгого и томительного заключения.

Элиот наловчился приходить к несчастному в промежутках между пытками. Он беседовал с ним, снабжал его знаниями и понемногу воспитывал, открывал глаза на мир. Хигсу казалось, что он поступает правильно. Вырвав в конце концов узника из его страшной тюрьмы, дав ему свободу и тело, он пожнет заслуженную благодарность со стороны несчастного, который уже был осведомлен о том, что он призрак и существует в выдуманной вселенной.

Иногда Элиоту приходилось отвечать на неудобные, даже вызывающие вопросы узника, но он торопился и потому не обращал на них должного внимания. Шляясь по чужим мирам, он наделал столько дыр, оставил столько следов, что теперь отчаянно боялся быть схваченным за руку службами внутренней безопасности «Вегаса».

«Сейчас или никогда… — думал он, в очередной раз приближаясь к тайному ходу в замок, под сухой, трескучий аккомпанемент разрядившихся из-за стены требучетов[3]. – Сегодня я дам ему тело, выведу отсюда, а завтра обо мне узнает весь мир…»

* * *

После того памятного случая он не переставал думать о ней.

Конечно, лейтенант Грин была не единственным инструктором на виртуальном пространстве полигона, но он ждал именно ее.

Зачем?

Ответа на данный вопрос у него не было. Просто ему было приятно слышать ее голос, иногда он мог мельком разглядеть черты ее лица за выпуклым забралом гермошлема, но что ему удавалось чаще и легче всего — это очередной раз погибнуть от твердой, не знающей промаха руки лейтенанта Шейлы Грин…

…В тот день для него тоже ничто не предвещало беды.

Обычные занятия на полигоне. Он стоял за обломком бетонной стены и слушал, как Шейла спокойно разъясняет очередной группе кадетов принцип действия и устройство импульсной винтовки «ИМ-12».

На соседнем рубеже занималась еще одна группа курсантов, и голос инструктора, долетавший оттуда, неприятно диссонировал со спокойными, обстоятельными пояснениями Шейлы. Инструктор с соседнего рубежа, по мнению мишени, был груб. Вот так. Не больше, но и не меньше…

— …Недоноскам, которые не в состоянии усвоить такую малость, как работа собственного оружия, гарантирована верная смерть в первом же бою! — орал он. — Вы пришли в космическую пехоту, а не в детский сад, мать вашу! Смотрите, мамочкины отродья, как это делается!… – Инструктор на соседнем рубеже привстал, чтобы поразить мишень, но случилось нечто неадекватное, заставившее его разразиться новым потоком брани: среди руин многоэтажки попросту не оказалось привычной, покорной цели.

— Чтоб у этих программистов все повылазило! — Он задрал голову в шлеме к темнеющим небесам полигона и раздраженно проорал, обращаясь к кому-то невидимому: — Мишень на третий рубеж, уснули там, что ли?

Он зря орал.

Мишень на третьем рубеже была, просто она не стояла на месте. Гибкий силуэт в изодранной и местами опаленной экипировке (как и положено деморализованному солдату разгромленного орбитальной бомбардировкой противника) полз между обломками бетонных стен, по широкой дуге обходя орущего инструктора.

Это был еще один момент истины. Подопечный Шейлы внезапно понял, что не только он один начал каким-то образом воспринимать факт собственного существования. Просто ему никогда не приходила в голову мысль о том, что можно уйти со своего рубежа и каким-то образом воздействовать на реальность, что-то изменить в существующем порядке вещей.

Но обитателю третьего рубежа так не казалось.

Очевидно, под воздействием хамской методики обучения, культивировавшейся данным инструктором, который неизменно занимался со своими кадетами на третьем рубеже полигона, у мишени номер три сформировался свой взгляд на определенный порядок вещей.

Второй, затаившись за обломком стены, ясно видел и понимал это.

Проскользнув между двух, сложившихся домиком бетонных плит перекрытия, третий оказался в двух шагах от раздраженно орущего инструктора, прямо за его спиной.

В неверном, фантомном свете полигона серебристой рыбкой сверкнула сталь десантного ножа, когда тот взвился по короткой дуге и сверху вниз, с хрустом вошел в шейные кольца бронескафандра, раздвинув пластины брони в единственном, уязвимом для холодного оружия месте…

В точности так, как, захлебываясь матюгами, учил сам капитан Дагер на одном из прошлых занятий…

Ноги инструктора подкосились, под гермошлемом что-то забулькало, и его силуэт вдруг начал таять, уходя, ускользая из виртуальной реальности полигона, но, прежде чем это случилось, третий спокойно выломал его пальцы, вырвав из них импульсную винтовку.