Оружие из дамаска и булата - Валерий Хорев

Может быть, именно эти светлые перспективы вдохновили Павла Аносова заняться в свое время исследованием дамасских сталей? Так или иначе, но в 1841 году он опубликовал в «Горном журнале» статью «О булатах», в которой подвел, краткий итог многотрудной работы. По его мнению, условия для получения качественного булата таковы:

* лучший уголь, дающий наименее шлака (например, сосновый)

* плавильная печь из огнеупорного кирпича

* огнеупорные тигли, не дающие трещин

* лучшее железо, обладающее высшей ковкостью и тягучестью

* чистый самородный графит

* пожженные кварц и доломит

* сильнейший жар во время плавки

* наибольшее время плавки

* медленное охлаждение тигля

* наименьший нагрев при ковке

Шихта Аносова включала в себя 12 фунтов тагильского железа, 1 фунт графита и 1/3 фунта доломита. Нагрев при ковке - не более «мясокрасного». Как видим, аносовский процесс почти полностью совпадает с описанным выше, на практике же он давал отменные результаты. Полученные таким способом клинки не только не уступали индийским, но во многих случаях превосходили их. До сих пор в музее города Златоуста хранятся подлинные изделия, вышедшие из рук самого Павла Петровича, и они действительно наделены всеми легендарными свойствами, что так любят живописать литераторы и кинематографисты. Эти клинки с легкостью выполняют ставшие хрестоматийными действия, посредством которых веками проверялось качество булата. Сам Аносов перерезал в воздухе газовый платок, чего нельзя было проделать самым острым английским клинком. И точно так же хлесткий удар сабли рассекал надвое стальной пруток диаметром до 12 мм, уложенный на чурбак.

В те времена булатный клинок стоил примерно 200 рублей, что являлось огромной суммой, а некоторые выдающиеся изделия оценивались вовсе баснословно. Хорошим булатом одним ударом отсекали голову быку - при этом кровь должна была оставлять ярко-красный след, но не черные пятна. При всем при том, если верить дошедшим до нас сведениям, даже Аносову, несмотря на отлаженный, казалось бы, технологический процесс, удача улыбалась отнюдь не всякий раз. При совершенно одинаковой загрузке тиглей, температурных режимах и прочих тонкостях, в силу неведомых причин, ничегошеньки не получалось, тогда как и до, и после злосчастного дня проблем не возникало. Вероятно, существует целый ряд совсем уже специфических нюансов вполне мистического порядка, несоблюдение которых ведет к провалу. В конце концов, у здравствующих ныне знаменитейших японских мастеров, официально объявленных «Живым национальным сокровищем», наблюдается та же картина. При всем их безграничном опыте и тренированной интуиции, примерно половина вновь откованных и закаленных клинков уходит в брак, притом именно на стадии закалки. Подняться выше фатального предела не удалось еще никому. Возможно, отбракованные изделия могли бы украсить собой чью-то коллекцию, поскольку это не полный хлам в нашем понимании, но для мастера экстра класса все, что не идеально, не имеет права не существование. Вполне вероятно, что и наш соотечественник Аносов руководствовался когда-то аналогичными критериями.

Отличить булатный клинок от обыкновенного стального несложно - в то время как последний непременно сияет холодным селедочным блеском, гладким и скользким, как слюда, настоящий булат темен и невзрачен. Это вблизи можно бесконечно долго любоваться кружевом дамасского узора, но на расстоянии его поверхность лишь тускло отсвечивает серым, красноватым или синим оттенком. Вероятно, именно поэтому возникла столь популярная сказка о волшебных клинках небесно-голубого цвета, прекрасных, точно молния. Судите сами - рисунок проявляется исключительно за счет травления металла кислотой или железным купоросом. Едкий раствор не затрагивает цементит, но вступает в реакцию с железом основы. Разумеется, при этом мы получаем некую фактуру, то есть ландшафт, состоящий из низин и «горных цепей». Соответственно, ни о какой зеркальной полировке не может быть речи, иначе не видать и узора. Поэтому большинство булатных клинков кажутся серыми с легким матовым отливом. По характеру рисунка также не составляет труда отличить настоящий булат от сварочного, но об этом, как и о тонкостях термической обработки, мы расскажем в другой главе.

Прежде чем поставить точку, хотелось бы предостеречь от вполне оправданной иллюзии, будто тайна дамасской стали перестала быть тайной, а сундуки с древними знаниями и секретами стоят, зияя распахнутыми крышками. Увы, увы… Да, пытливым американцам удалось восстановить одну из возможных технологических цепочек, добившись притом интересных результатов. Но, будучи людьми трезвыми, они сами же написали в отчете, что до сих пор метод получения классического индийского булата считается открытием и может быть запатентован. Тем самым они не признали за собой права назвать цикл удачных экспериментов громким словом «открытие». Очень может быть, что подобной чести удостоился бы Павел Аносов, поскольку, поняв секрет получения булата, он опередил в этой области всех ученых Европы, дотоле безуспешно работавших в данном направлении - это французы Клуэ и Дегран-Гюржей, итальянский профессор из Милана Кривелли, англичане В. Дюпейн, Стюарт и Фарадей, и многие другие. (Н. Т. Беляев. «Булаты»).

Но триумф угас практически сразу по его смерти в 1851 году. Теперь сложно судить о причинах столь стремительного забвения. Скорее всего, как оно и бывает в жизни, роль незаурядной личности оказалась решающей, и попросту не нашлось последователя с таким же потенциалом энтузиазма и пробивной силы. Кто знает? В конце концов, печальная чаша не миновала и самый оплот булата - Индию. Тогда же, окрыленный успехами, Аносов писал:

Его предсказания не сбылись. И в наши дни огромные возможности сверхвысокоуглеродистых сталей остаются невостребованными. Хотелось бы думать, что рано или поздно положение изменится к лучшему, и технология получения булатной стали будет достоянием промышленности, подтверждая тем самым древнюю истину, гласящую, что «Все новое - это хорошо забытое старое». А пока нам остается созерцать дожившие до XXI столетия образцы гения прошедших времен, благо в музейных экспозициях по всему миру их сохранилось достаточное количество. Это бесценный фонд, являющийся достоянием всего грешного человечества, столь падкого до смертоносных вооружений. Но, право - эти зловещие орудия войны настолько прекрасны в гармонии изящества и выверенной целесообразности, что не способны вызывать иных чувств, кроме восторга перед тайнами отточенного (в прямом смысле слова) мастерства.