22 смерти, 63 версии - Лев Лурье

Поведение царевича в Вене если и не наводит на мысль о заговоре, то, как минимум, подтверждает факт его измены. Алексей заявляет, что стал жертвой деспотизма отца и клеветы Меншикова и Екатерины. Якобы Петр по науськиванию жены и своего визиря решил отстранить от наследства Алексея и его детей, родственников австрийского цесаря, в пользу только родившегося сына от Екатерины. Таким образом, он делал и самого Карла пострадавшим от своеволия русского царя.

Мол, сам Алексей перед отцом чист, ничего против него никогда не злоумышлял и всегда добросовестно выполнял его волю. Далее он прямо оговаривает и Петра, и Меншикова, и Екатерину. Рассказывает о жестокости и кровопийстве царя. Утверждает, что Петр и Екатерина ненавидели его покойную жену Шарлотту, цесарскую родственницу, и так же ненавидят ее детей. Эта была откровенная ложь, потому что как раз Алексей больше всех в Петербурге отравлял жизнь своей супруги, которую на дух не выносил, и это свое отношение к ней перенес и на собственных от нее детей. Напротив, Петр с Екатериной всегда той покровительствовали.

Алексей не расставался с мечтой занять русский престол после отца. Бежал не к врагу в Швецию, оставил открытыми двери для будущего возвращения. Отрицал факт собственного добровольного отказа от наследства, хотя он подтверждается его собственным письмом, которое сохранилось. Очевидно, что, прося политического убежища в Вене, он рассчитывал дождаться смерти Петра и собирался потом предъявить свои претензии на трон.

Были ли планы о грядущей власти просто пустыми мечтами или за действиями царевича стояли какие-то силы внутри страны? Позднейшее следствие по его делу вскрыло огромное количество если не сторонников Алексея, то людей, ему сочувствующих. У Петра, как у любого радикального реформатора, было множество недоброжелателей. Его не любили ни старая московская знать, ни среди простого народа.

Алексею симпатизировала большая часть русского духовенства, включая иерархию. Они все ненавидели Петра I. Стефан Яворский, которого иногда называют несправедливо местоблюстителем патриаршего престола, в 1712 г. произносит проповедь об Алексие, человеке божьем. Это патрональный святой царевича Алексея. И в конце там молитва Алексию, человеку божьему, и в ней говорится о том, чтобы он помог своему тезоименнику, единой надежде России.

Так что если заговора царевича против Петра и не было, то социальная база для него очевидно была. Была могущественная, хотя и не оформившаяся организационно партия, стаявшая за Алексея. Ему было на кого рассчитывать.

Сбежавший сын представлял для Петра реальную опасность. Мы пока не выяснили, плел ли он заговор по смещению с трона Петра, но получили подтверждение тому, что в случае смерти отца он определенно собирался побороться за власть. Для Петра это было неприемлемо. Он считал Алексея непригодным к управлению государством.

Царь послал по следам сына своих агентов. Вскоре он выяснил, что тот скрывается во владениях австрийского императора. Задача возвращения беглеца оказалась предельно сложной. Тягаться с таким могущественным монархом было непросто. Необходим был какой-то неординарный человек для выполнения этой задачи. Им оказался Петр Андреевич Толстой. Пожалуй, он был единственный, на кого царь мог возложить эту миссию.

Петр Андреевич Толстой – государственный деятель и дипломат. Из мелкопоместных дворян. До воцарения Петра выступал на стороне его противников Милославских. Единственный из проигравшей партии сделал карьеру в петровское время. Учился в Италии на моряка. По возвращению отправился посланником в Стамбул, где добился серьезных дипломатических успехов. Абсолютно беспринципный дипломат и политик. В 1718 г. возглавил тайный политический сыск. С воцарением императора Петра II, сына царевича Алексея, в 1727 г. был подвергнут суду, отправлен на Соловки, где и умер через два года. Основатель графского рода Толстых. Прапрадед Льва Толстого.

В помощь Толстому Петр снарядил другого неординарного человека, гвардейского капитана Александра Ивановича Румянцева. Если Толстой был ушлый дипломат, то Румянцев – настоящий тайный агент, русский Джеймс Бонд начала XVIII в. Кстати, потомки Румянцева прославились в русской истории так же, как и потомки Толстого. Самый известный из них – сын нашего капитана, граф и фельдмаршал Румянцев-Задунайский.

Летом 1717 г. Румянцев с Толстым в Вене. Румянцеву удалось выяснить точное местонахождение царевича, которого к тому времени перевели в Неаполь, недавно перешедший к австрийцам. Теперь очередь Толстого, которому предстоит добиться от императора разрешения действовать, то есть начать операцию по возвращению Алексея.

Задача перед Толстым и Румянцевым, кажется, стоит невыполнимая – уговорить Алексея добровольно вернуться на родину, к отцу, которого он боится и ненавидит.

Но Петр Толстой проявляет весь свой дипломатический талант. Дружеский австрийский двор он просит не вмешиваться в чисто семейную ссору между отцом и сыном.

Царевичу Алексею гарантирует прощение и дает ему письмо от отца: «Сынок, возвращайся, ничего плохого с тобой не случится». Он завербовывает посулами и деньгами Ефросинью, и та начинает уговаривать Алексея послушаться царя. И, в конце концов, Алексей Петрович не выдерживает и отправляется обратно на родину.

До возвращения Алексея на родину речь о заговоре и не шла. Очевидно, что, если бы над царевичем тяготело обвинение в заговоре, никакому Толстому его бы из Неаполя выманить не удалось. Алексей отлично знал нрав своего отца, и знал, как тот поступает с теми, кто посягает на его власть. Дело о заговоре возникнет, как только царевич появится в Москве, пред очами родителя. Было ли это дело искусственно сфабриковано, наподобие сталинских политических процессов, или Алексей представлял собой просто дрянного сына гениального отца?

Итак, Алексей решил вернуться, получив от отца обещание прощения и разрешения жениться на своей любовнице, крепостной девке Ефросинье. 3 февраля 1718 г. он прибывает в Москву. В тот же день официально оформляется его отречение от престола в пользу единокровного брата Петра Петровича. По завершении церемонии Петр во всеуслышание задает вопрос сыну о том, кто были его сообщники, т. е. кто стоял за организацией побега. И тут Алексей совершает роковую ошибку – называет имена. Так начинается самый громкий политический процесс в русской истории XVIII в.

Уже на следующий день Петр лично составил список вопросов, на которые его сын должен был ответить: о сообщниках, об изменнических разговорах, о тайной переписке с Россией во время побега, о письмах, отправленных из Австрии, об австрийских советчиках. В конце же была угроза, что если царевич что-то в показаниях утаит, то «за сие пардон не в пардон», то есть обещанного прощения не будет.

Слабохарактерный и трусоватый Алексей в панике начинает засыпать следствие именами, сваливая всю вину на собственное окружение, якобы ведшее его своими советами по пути измены. Реальных сообщников во время побега были единицы. Алексей называет десятки – тех, кто, как ему казалось, сочувствует царскому сыну, кто ему давал деньги в долг, с кем говорил на отвлеченные темы. Он идет даже на откровенный оговор, называя имена тех, кто ему где-то когда-то не угодил.