Не обещаю, что будет красиво... - Татьяна Лайт

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Проснулась я уже ближе к полудню. Соседки все еще не было. И это было только к лучшему, так как я по прежнему лежала нагая на скомканной постели со сбитым в жгут полотенцем. Тело уже не ломило, нигде ничего не отзывалось. Даже голова прояснилась. Происшедшее на работе казалось каким то сном. Реальные события и ночной сон слились в одно полотно и стали чем-то далеким и нереальным. Потянулась на кровати и почувствовала приятную энергию, что разбегалась по телу, включая его, как электрический ток - новогоднюю гирлянду. Встала с постели и снова отправилась в душ. На этот раз вода приятно стекала по телу, принося с собой приятное расслабление и в то же время бодрость. Опять постаралась осмыслить свое отношение к вчерашнему сексу с незнакомцем. Ловила свои мысли и чувства, словно кошка, разбегающихся мышек. Но выцепить особенно яркие так и не смогла. Сделала себе чай и уселась на подоконник.

Еще когда мои родители были живы, я часто любила сидеть на подоконнике и пить чай. Моя мама была женщина эмоциональная, поэтому ругала меня за это. Я так и не понимала, что ее так беспокоило, то что меня могли увидеть соседи или что я могла выпасть из окна. Но ни первое, ни второе мне точно не грозило. Окно всегда было закрыто, перед тем как водрузиться на подоконник лично все проверяла, а увидеть, что твориться на 10 этаже очень сложно. В детском доме мне и подавно не разрешали этого делать, а вот когда я переехала жить в общежитие колледжа, запрещать это делать стало просто некому. И сейчас налив чай, расположившись на подоконнике и разглядывая спешащих на улице людей, решила себя пожалеть. Все- таки не каждый день меня так сильно "обижают". Подумала даже всплакнуть, но слез не было. Мозг судорожно пытался уцепиться за мысли и старался разобраться, за что жалеть, и не получалось. Вспомнила свой первый секс в общежитии и слезы потекли струйками по щекам. Когда родители были живы я, как и многие девочки благополучных семей, верила в сказки. Мне казалось, что впереди невероятно красивая история любви в десятки раз превосходящая по изобретательности и романтизму историю любви моих родителей. Начиная с четырнадцати лет, я рисовала себе свой первый раз в розовых мечтах. И он сильно отличался от моего реального первого раза. Воспоминания из прошлой, счастливой, жизни и родителях накатили, и просто сорвали все возможные преграды, слезы хлынули неиссякаемым водопадом. Тело начало подрагивать в накатившей истерике.  Сколько я так проплакала, не знаю. Чай остыл, оставленный в углу подоконника, коленки были мокрые от слез. Поплакать получилось, пожалеть тоже, только не о том и не из-за того.

- Ах, милая моя мамочка, если бы ты знала, как не хватает тебя, - зажурчал мой голос в пустой комнате, отталкиваясь от пустых стен и разносясь эхом.

Слезла с подоконника, вылила остывший чай. Стало легче на душе, хотя твердо понимала, что свое отношение к ситуации в подсобке аэропорта я так и не прояснила. Но жизнь не стояла на месте, свой свободный день решила потратить на то, чтобы решить вопрос с родительской квартирой. Отдавать ее кому бы то ни было, я не собиралась. Это не только мой единственный капитал, который у меня есть, но и память о счастливых днях и любимых людях. Оделась и отправилась в детский дом. Это заведение не стало для меня домом. Как и для многих детей, что росли вместе со мной. Поэтому, как только появилась возможность перейти в общежитие колледжа, я воспользовалась ей. Не сказать, что там жизнь была легче, но больше не было чужих людей, считающих, что знают, как лучше тебе жить. Были строгие правила, так как мы были несовершеннолетними, но они были адекватными и понятными, соблюдать их было не сложно. А остальное уже зависело только от тебя.

Нина

У ворот заведения сделала глубокий вдох, и отправилась как на бой. Как только мне исполнилось восемнадцать лет, безуспешно пыталась вернуть то, что принадлежит мне по праву. И вот теперь очередная баталия. Теперь мне двадцать лет, я закончила колледж, и не завишу от государства, так как не получаю никаких субсидий и выплат. Я даже не прошу выдать мне квартиру как сироте. Я прошу вернуть то, что принадлежит и так мне, потому что квартира находилась в собственности родителей, а, стало быть, теперь она моя. Разговор с директором был опять очень сложный. Истрепав свои и его нервы, я все-таки получила документы и ключи. Попутно выслушивая о своей неблагодарности и нигилизме. Только за что я должна была благодарить? Они не растили меня, полгода, я была в стенах детского дома ровно полгода, потом закончила девятый класс и уехала в колледж. И за полгода проживания, а скорее выживания в стенах этого заведения, я позволяла сдавать свою квартиру целых четыре года. Мне, конечно, ткнули в глаза, что за нее эти четыре года нужно было оплачивать коммунальные платежи, следить за состоянием коммуникаций. Но, думаю, и прибыль они с этого так же получали.

Когда за мной закрылась калитка детского дома, я сильнее сжала ключ и бумаги в руках, и захотелось плакать.

- Боже, я смогла, - одними губами прошептала я.

После подавления непрошенных слез, к ним на смену пришло ликование. Осознание того, что у меня все получилось. Я все смогла, получила обратно свою квартиру, больше не надо работать где придется ради комнаты, больше не надо считать чужие углы. Улыбка расползалась по лицу, хотелось кричать и прыгать. Сердце колотилось с невероятной силой. Я вернусь туда, где мне было хорошо. Где моя жизнь была полна сказок, любви, добра и достатка. Конечно, там уже не будет родителей, никто не встретит меня на пороге, не прижмет к своей любящей груди и не спросит о моих победах и бедах. Но эти стены, они помнят это тепло и непременно согреют меня им.

В голове начали всплывать одна за другой картинки из детства. Вот я разбила коленку, учась кататься на велосипеде, и папа нес меня на руках домой, а мама потом нежно гладила мою ногу и приговаривала разные присказки, которым научила ее когда-то моя бабушка. А вот я влюбилась в мальчика из старшего класса. Тогда мне казалось, что это на всю жизнь, и если он не ответит мне взаимностью, то я навсегда останусь одна, потому что так сильно и беззаветно можно любить только раз в жизни. Сколько слез я пролила ночами в подушку? Сколько было исписано дневников? Папа в то время сильно хмурился, а мама поддерживала меня молчаливо, часто обнимала и гладила по волосам вечерами, стараясь рассказать истории из своей жизни, и то, как она справлялась с ними в подростковом возрасте. Я тогда была ей так благодарна, что не лезет с советами и не тянет из меня душещипательных историй, и папе, что не пошел бить лицо моему объекту воздыханий, хотя было видно, что он готов на это. А вот мне купили щенка. Это был замечательный щенок золотистого ретривера. Он был ласковым, послушным. Я назвала его Джери. А потом, когда его насмерть сбила машина мы всей семьей рыдали в голос и несколько недель прибывали в крайне подавленном состоянии. Родители предлагали завести мне другого питомца, но мне казалось, что это предательство по отношению к моему другу и поэтому всегда отказывалась. Сейчас я понимаю, что если бы у меня был питомец на тот момент, как родители разбились, то мне было бы еще сложнее переезжать в детский дом. Потому что  с ним бы меня тоже разлучили.