След предателя - Евгений Сухов

Вскинув ладонь к виску, он попрощался и заторопился к стоявшей на обочине машине.

Отдел военной контрразведки Смерш Сто сорок третьей дивизии располагался в деревне Хмуровищи, насчитывающей около трехсот дворов, в просторном каменном доме с высоким порогом из толстых досок. Крыша старая, но крепкая, покрытая почерневшей от времени и сырости широкой осиновой дранкой. На небольших окнах висели пестрые занавеска из синей ткани.

У входа в отдел, как полагается, стоял автоматчик и хмуро поглядывал по сторонам. Возле низкого посеревшего заборчика притулился штабной «Виллис».

Едва кивнув вытянувшемуся автоматчику, полковник Александров прошел по длинным скрипучим половицам в полутемные сени: с правой стороны посередине стены — крошечное окошко; с левой — коротенькая лавка; в самый угол прислонены зимние сани, здесь же — небольшой бочонок с крышкой и две деревянные лопаты для уборки снега. В избу вела одностворчатая низкая дубовая дверь, сделанная из двух досок, скрепленных между собой металлическими скобами.

Потянув на себя обшарпанную деревянную ручку, полковник Александров перешагнул высокий порожек и вошел в хату с хорошо тесанными полами и печью по левую сторону. В красном углу висела божница с иконкой и потухшей лампадкой. Ближе к окну возвышался небольшой квадратный стол, из-за которого, увидев вошедшего, поднялся командир роты разведки капитан Сухарев.

Немного в стороне стояли два автоматчика, между которыми, понуро рассматривая щербины на полу, стоял арестованный.

— Значит, это и есть тот самый бандеровец? — обрадованно произнес Александров. Сняв с головы фуражку, он повесил ее на металлический крюк, торчавший с правой стороны от двери. По-хозяйски прошел в горницу и грузно опустился на лавку под иконами.

— Он самый, товарищ полковник.

— Значит, ты его поймал?

— Мои разведчики. Старшина Щербак со своими людьми.

— Что стоим? Пусть садится и рассказывает, что знает, — распорядился полковник. И, поймав испуганный взгляд арестованного, добавил: — Если жить хочет.

Напротив Александрова расположился капитан Сухарев, спиной к двери боязливо присел арестованный.

— Давай начнем самого начала. Кто ты такой, когда родился, где проживаешь? — Александров всем своим видом демонстрировал серьезность предстоящего разговора.

— Меня кличут Василь Чубарь. Двадцать один исполнилось. На хуторе я живу, близ Сиянцы.

— Хочешь до двадцати двух дожить? — неожиданно спросил полковник.

— А як же, хочу.

— Тогда рассказывай, кто у вас командир, сколько человек в вашей банде, кто надоумил вас напасть на колонну командующего фронтом.

— Тильки мы не бандыты, а паустанцы.

— Повстанцы, значит, — хмуро повторил Александров, едва сдерживаясь. — Вы не с нами воюете, а с такими же украинцами, как вы сами. Три дня назад семью красного командира сожгли в село Митцево. Погибшие женщины и малолетние дети тоже были повстанцами? — устало спросил полковник. — Как давно ты в банде?

— Призвали мяне у прошлом годе.

— И куда же тебя призвали?

— В украинскую паустанцкую армию.

— И за что же вы воюете?

— За свободную Украину.

Перед ним сидел молодой человек, худенький, не успевший вдоволь поесть хлеба, еще не налюбившийся, но с крепким стержнем.

— Вы с нами воюете, а немцам служите.

— Мы з любой властью воюем, акромя украинской.

— Видно, ты не все понимаешь, парень. Все ваши командиры Абвером завербованы. Они еще до войны служили немцам преданнее любого пса! Сейчас таких оболваненных, как ты, толпы по лесам скитаются… Где вы оружие берете?

— В боях добываем.

— Немецкое у вас оружие! Кто ваших командиров подготовил? Опять Абвер. Ладно, у меня нет времени проводить с тобой политбеседу и агитировать за Советскую власть. А потом, это не по моему ведомству, я другими делами занимаюсь.

Полковник Александров обдумывал стратегию предстоящего допроса. В арсенале имелось немало способов, чтобы разговорить арестованного. Для одного достаточно насупленных бровей, на другого возымеет действие повышенный голос, третьего можно просто напугать, четвертого образумит удар кулака по столу. Но особо откровенными арестованные бывают, когда стоят на краю могильной ямы.

В этот раз крайностей следовало избегать. Полковник видел в крупных, слегка навыкате глазах юноши сомнение. Арестованного следовало расшевелить строгостью, попытаться вразумить, как несмышленое дитя. Должно пронять.

— Якими же?

Полковник невольно усмехнулся: в голосе задержанного, еще каких-то несколько минут назад твердо убежденном, слышался перелом.

— Очень полезными… Твое упрямство тебе может стоить дорого. У тебя совсем небольшой выбор: или ты становишься к стенке, если будешь молчать, или появится надежда на спасение, если заговоришь. Кто командир вашего подразделения?

Судорожно сглотнув, парень поднял глаза на полковника Александрова, выглядевшего равнодушным.

За войну полковник допросил не одну сотню таких вот колеблющихся. Каждый из них в итоге заговорил, это вопрос времени, а вот его как раз и недоставало. Открыв блокнот и вытащив из сумки простой карандаш, Александров принялся терпеливо ждать ответа.

— Командир нашей сотни Зелений. Це кличка, а як звать, по правде, не ведаю. Вечором вин сказав, що буде работа. Пойде колонна машин, и мы должны його вбити.

— Он рассказал, кто будет ехать в этих машинах?

— Сказав… Що буде великий войсковий чин. Вот только ми точно не знали, во сколько часов вони заявятся, тому поехали рано утром.

— Сколько вас было человек?

— Хто же их считал? Може, тридцать, а може, и поболее.

— Откуда вы выезжали? — хмуро спросил полковник Александров, продолжая давить арестованного взглядом.

Чего же ему не хватало, что он пошел против Советской власти? Ладно бы за гектар земли бился, а то ведь бедный как церковная мышь! Ни двора ни кола, три класса образования, и таких в рядах бандеровцев — большинство. Людей побогаче в их армии не встретишь.

— Выехали из станицы Дубенци, — вяло продолжал арестованный. — А засаду зробили меж станицами Милятино и Сиянцы. Там лесок е, в ем добре сховаться, а с дороги нас не видно. Пидождали трохи, а потом атаман разведку вислав, щоб машины глянули. Через полчаса они повернулися и сказали, що идуть обоз з двинадцати подвод. Везуть, видать, оружие. Ну ми решили их атаковати. Когда вин поравнялся з нами, мы открыли по ним вогонь. Червонармейцам на шести пидводах удалося утечь в станицу Садки. А остальные пидводы осталися. А еще часа через два грузовая машина заявилася. Ну мы и його обстреляли. А вже ввечери по дорози из станици Тессова показалося чотыре автомашины, одна грузова и три легковых.