Двойной агент - Сергей Зверев

Алекс также не устоял перед чарами Элеонор, хотя и долго не хотел признаваться даже себе в этом. Но случилось то, что случилось, и теперь они ехали в Сан-Диего в двухнедельный отпуск. Их ждало уединенное бунгало на песчаном пляже Империал Бич, четырнадцать дней ничем не сдерживаемого безделья и четырнадцать жарких ночей, сплошь заполненных, как они оба надеялись, любовными утехами.

Элеонор пришлось уйти с оперативной работы, а получить отпуск для нее не составило особого труда, Алексу же пришлось долго уговаривать новое начальство, но он своего добился, как впрочем, и всегда.

Наконец показались предместья Рамоны, и серебристый запыленный «Линкольн Навигатор» свернул на заправку.

– Полный бак, – сказал Алекс подошедшему пареньку в униформе и сунул ему кредитную карточку.

– Алекс, я тоже иду. Подожди меня, – сказала Элеонор, открывая широкую дверь джипа.

– А тебе-то зачем?

– Догадайся, напряги свои умственные способности, суперагент. Куда может хотеть человек после долгой дороги, я ведь не могу этого делать прямо за машиной, как некоторые.

– Почему? – дурашливо удивился Алекс.

– Потому что у меня нет такой штуки, как у тебя, – улыбаясь, ответила она.

– Какой штуки? – продолжал корчить из себя идиота Алекс. – А-а, понял! Да, отличная вещь! Не представляю, как вы без нее обходитесь?

– А кто тебе сказал, что мы обходимся без нее? Но, представь, как бы ты ко мне относился, если бы она у меня была?

– Да, вопрос!

– Причем дурацкий. Ладно, хватит молоть чепуху, – рассмеялась Элеонор и направилась к двери с надписью «Ladies». Он помахал ей рукой и вошел в другую дверь.

На Империал Бич они прибыли около полудня. Бунгало оказалось небольшим уютным домиком, но стоящим не в таком уж уединенном месте, как обещали Алексу. Элеонор их временное жилище понравилось, она поцеловала его в щеку и сказала:

– Слава богу, что ты не заказал огромный коттедж наподобие тех, что мы видели на Кони Айленде. Спасибо, милый.

– Ну я же знаю, что ты не любишь больших домов, – отозвался довольный Алекс. Он и сам не любил этих огромных вычурных домов со множеством холлов, лестниц, переходов. Наверное, это красиво и престижно, но как в них жить?

Они оставили вещи в машине, взяв лишь пару сумок, и прошли в дом.

– Ну, что, на пляж для начала? В океанский прибой? – задорно спрашивала Эл, доставая купальник.

– Конечно! – согласился Алекс. – Смоем с себя дорожную пыль!

– Ага, и заменим ее океанской солью, – поддакнула она, снимая майку.

Он хотел что-то ответить, но замер с открытым ртом. Наблюдая, как она сбрасывает с себя последние одежды, он почувствовал, что его обдало жаром желания, вид раздетой Элеонор возбудил его, как мальчишку, ему даже как-то не по себе стало.

«Когда же я к ней привыкну? – подумал он. – Лучше бы – никогда!»

Она действительно была прекрасна – высокая, с длинными ногами, неширокими ровными бедрами и, что больше всего нравилось ему, большой упругой грудью, крупные коричневые соски которой постоянно задиристо торчали, будто ей холодно или она возбуждена.

– И на фига мне этот пляж! – сказал Алекс, подходя к ней с вполне понятной целью.

– Алекс, Алекс, – поняла его намерения Элеонор, – остынь, милый. Ты думаешь, я этого не хочу? Но надо же сполоснуться с дороги, я чувствую себя такой липкой и грязной! Давай немного потерпим.

– Ладно! – с трудом согласился он. – Но хочу заметить, что ты очень неромантична.

– Не беспокойся. Я стану романтичной после душа. Романтичной и страстной!

Она надела купальник, который, впрочем, мало что скрывал, и сказала:

– Ну, вперед, мачо! Догоняй! Если догонишь – я твоя.

– А если не догоню? – спросил он, сбрасывая джинсы.

– Ну, если не догонишь… – Она на минуту задумалась. – То… я тем более твоя!

Теплый светлый песок пляжа, ласковый тихоокеанский прибой – океан в эти дни полностью соответствовал своему названию – вечером ужин при свечах, огромная кровать, ласково принимавшая их разгоряченные вином и собственной близостью тела в свои прохладные атласные объятия. Так прошли два дня, а на третий эту волшебную сказку оборвал совершенно прозаический телефонный звонок. Звонил новый начальник Алекса – Эдвард Тейлор.

– Алекс, мне неприятно тебе это говорить, но твой отпуск закончен. Срочно вылетай. Подробности на месте. Жду. Извини.

Алекс нового шефа никогда не видел, но голос ему почему-то показался знакомым.

– Черт! Черт! Черт! – ругалась минуту назад смеявшаяся Элеонор, по лицу Алекса понявшая, что означает звонок. – Ну что у них опять стряслось?

– Не знаю. Подробности, как обычно, на месте.

– Я с тобой!

– Брось, Эл, оставайся. Возможно, это ненадолго. Зачем пороть горячку?

– Думаешь? – с сомнением спросила она.

– Я позвоню тебе из Вашингтона, тогда и решишь.

– Черт! Ну что за жизнь!

– Мы сами ее выбрали, Эл, – сказал Алекс.

Через час он был уже в аэропорту Сан-Диего.

Россия. Москва. Центр

Петр Семенович Кречет со вздохом закрыл дверцу стенного шкафа в своем кабинете и в который раз подумал: «Бегать надо, Петя, бегать». Прекрасно понимая, впрочем, что эти мысли так и останутся лишь мыслями – ни завтра, ни послезавтра, ни в очередной понедельник бегать он не начнет. Не будет у него на это ни времени, ни особого желания.

Петр Семенович стремительно полнел, только что он повесил в шкаф очередной мундир с погонами генерал-лейтенанта, там уже висело два генеральских с одной звездой. Этот третий за последние два года, причем каждый следующий на размер больше предыдущего. Все три мундира были абсолютно новые, нечасто ему приходилось щеголять с генеральскими погонами.

Теперешнее повышение в звании и должности было Петру Семеновичу и в радость, и в тягость. В тягость оттого, что пришлось заказать новый мундир и обнаружилось возрастание объема генеральского тела еще на один размер.

«Хорошо, хоть не лысею», – с удовлетворением отметил новоявленный генерал-майор, глядя на себя в зеркало.

Недавно закончившаяся операция в Ираке по предотвращению взрыва «грязной» атомной бомбы многих в их ведомстве продвинула по служебной лестнице.

Петр Семенович занял кресло своего друга Владлена, с которым они теперь виделись крайне редко, тот отныне был практически на недосягаемой высоте. Хотя о занятии кресла друга можно говорить только в переносном смысле: Петр Семенович наотрез отказался покидать свой кабинет. Привык он к нему за столько лет, прикипел, а кабинет Владлена ему никогда не нравился, он всегда чувствовал себя там, как на вокзале транзитным пассажиром. И благодаря природному упрямству и благоприобретенной изворотливости ему все же удалось отстоять свой родной кабинет, хотя в их конторе такие вещи обычно не проходили, да, честно говоря, и прецедентов таких практически не было.