Фантомная память - Франк Тилье

– Я вас слушаю.

– Шарль Ванденбюш. Но не пытайтесь связаться с ним ночью. Свингедоу – дневная клиника, и врачи ненавидят ночные звонки домой. Они достаточно тяжело работают в течение дня…

– К несчастью, жертвы не могут ждать.

Не обратив внимания на ее замечание, Хардиф продолжал:

– Вы только что проникли в одну из самых таинственных и интересных зон в истории медицины, милейшая мадемуазель инспектор… Память. Гибкий лабиринт, состоящий из миллиардов разных путей.

– Лейтенант, а не мадемуазель инспектор.

– Простите, что?

– Я лейтенант, а не мадемуазель инспектор. И признаюсь, меня это интересует только наполовину, потому что я имею дело с женщиной, которая, возможно, окажется неспособна узнать своего обидчика… И последнее. В чем именно заключается программа «MemoryNode»?

– Это шанс для страдающих амнезией. Способ вернуть им подобие памяти, благодаря аппарату «N-Tech», приспособленному под специальные функции. Фотографии, аудиозаписи, кнопки «кто», «что», «где», «как»… Нечто вроде протеза памяти… Повидайтесь с Ванденбюшем. Он наверняка найдет время растолковать вам все это.

Телефон невролога зазвонил.

Хардиф ответил. Нажав «отбой» и направившись к дверям, он сказал:

– Это доктор Флавиан. Он срочно хочет вас видеть.

Следом за Флавианом Люси вошла в палату. Казалось, Манон спокойно спит, зарывшись головой в подушку.

– Кроме отметин на запястьях и щиколотках, я не обнаружил никаких следов насилия, – сообщил врач.

– Она не была изнасилована? – прошептала Люси.

– Нет… Вы можете говорить нормальным голосом, она не проснется. Поскольку она была сильно возбуждена, мы вкололи ей легкое седативное средство. Ее кровь и волосы отправлены на токсикологический анализ. Она не обезвожена и не страдает от дефицита питания. К тому же состояние ногтей исключает предположение о длительном заточении. Сильно опухшие ноги указывают на то, что она, должно быть, прошла значительное расстояние. Никаких следов ударов, никаких ран, кроме той, что находится на ладони левой руки…

Люси перебила его:

– Есть ли у вас какие-нибудь соображения относительно этой надписи: «Пр вернулся»?

– Надрезы сделаны очень острым предметом.

– Тоже мне, новость…

Флавиан взял руку Манон и повернул ее:

– Судя по глубине проникновения, автор этой дикости действовал с крайней жестокостью… Но это еще не все…

Флавиан осторожно приподнял простыню.

Люси стиснула зубы:

– Черт…

Живот Манон пересекали два широких разреза. Два беловатых, ровных, уродливых шрама. Они как будто складывались в буквы, слова, фразы, разобрать которые было невозможно. Разве что…

Люси склонилась над спящей:

– Что это…

Она отступила к изножью кровати.

– Да… Эти разрезы сделаны таким образом, чтобы они читались в зеркале, – объяснил Флавиан. – Странно, если присмотреться, они отличаются один от другого. Как будто два разных почерка.

– Думаете, над этим произведением трудились двое?

– Да, мне так кажется. И чтобы вот так зарубцеваться, они должны были быть сделаны не меньше месяца назад.

Люси попыталась расшифровать надписи. Под грудью она различила слова: «Отправляйся к Глупцам, неподалеку от Монахов». И прямо под ними: «Найти могилу…» Последняя буква заканчивалась длинной линией, которая тянулась влево. Очевидно, «гравировка» была внезапно прервана, лезвие прошло почти на десять сантиметров вглубь.

– Черт… Как это понимать?

– Не знаю. В любом случае совершенно ясно, что она должна была видеть эти фразы каждый день, когда, одеваясь, смотрелась в зеркало. У нее нет никакой возможности не замечать их. Что-то вроде…

– Стигмата. Или клейма.

– Да. Или наказания.

Люси взглянула на правое плечо Манон с татуировкой в виде раковины, потом некоторое время, словно загипнотизированная, бездумно взирала на экран работающего слева электрокардиографа. И вдруг попросила Флавиана:

– Доктор, вы не могли бы разбудить Манон? Мне… Мне необходимо допросить ее!

– Не сейчас! Да и вообще, что вы надеетесь услышать? Вполне возможно, она не помнит, что означают эти надрезы!

– Вспомнит, непременно. Эти насечки причинили ей страдания, она… Она не могла забыть. Сколько времени? Через сколько времени я смогу поговорить с ней?

– Через час или два. Но после пробуждения она будет нуждаться в полном покое. У меня сложилось впечатление, что вы не совсем ясно понимаете ситуацию.

Ухватив Люси за локоть, доктор увлек ее в другой конец палаты.

– Очнувшись, она никого не узнает. Она не будет знать, почему находится здесь, а также – что она делала в последние годы. Она узница настоящего, вы обязаны понять это! Некоторые люди, страдающие амнезией, забывают даже, что потеряли память: они, подобно золотым рыбкам, плавают в своем аквариуме! Рубцы на животе – это, возможно, единственные ее ориентиры. Или, наоборот, мýка, которую она ежедневно терпит. В любом случае давайте поосторожней, ладно?

Слегка скривившись, Люси кивнула. У нее начинала побаливать голень. Многовато пробежек за последние дни…

– Скажите, – начала она. – Доктор Хардиф назвал мне имя ее психолога, некоего Ванденбюша…

– Скорей ее невролога…

Казалось, Флавиан колеблется.

– Хорошо, попробую переговорить с ним… Мне бы самому хотелось получше разобраться в этой безумной истории.

Люси почувствовала, что у нее в кармане завибрировал телефон.

– Лейтенант? Это Грё!

Майор буквально орал в трубку, пытаясь перекричать рев дождя, обрушивавшегося на полицейский автомобиль.

– Мы сделали, как вы сказали, не стали вас дожидаться! Вот только что приехали в окрестности Рема, на место, которое указал парень, подобравший Манон Муане! Правда, наши коллеги из жандармерии были уже там, они приехали на ДТП, случившееся из-за этой проклятой рухнувшей ветки!

– У вас что-нибудь есть? – спросила Люси.

– А то! Будете довольны! Или нет, вот уж не знаю! Когда мы рассказали жандармам, что именно на этом месте была обнаружена девушка, они не стали тянуть резину и сразу прочесали лес! Там поблизости ничего нет, кроме охотничьей хижины, метрах в ста от шоссе, в подлеске! Так вот, знаете что? Бинго!

Он прокашлялся.

– Я как раз только что вернулся из этой хижины! Думаю, дело серьезное! Похоже, придется поднимать людей!

– Что там? Труп?

Грё завопил еще громче: