Иллюзия убийства - Кэрол Макклири

— Потерпите, сейчас мы найдем врача.

Бедняга пытается что-то сказать мне, и я, повинуясь ему, наклоняюсь все ниже, пока мое лицо не оказывается совсем рядом с его губами. Он шепчет что-то, чего я не могу разобрать.

— Что? — переспрашиваю я.

— Амелия… Амелия…

Это все, что ему удается произнести, прежде чем он ослабевает у меня на руках и жизнь покидает его. Несчастный говорил с английским акцентом.

Лорд Уортон берет меня под локоть и помогает встать на ноги.

— Нужно найти врача! — кричу я.

— Бесполезно, уже ничего нельзя сделать.

— Нет! — Я сопротивляюсь и рвусь к лежащему на земле человеку, надеясь, что он еще жив, хотя знаю, что это не так.

Лорд Уортон крепко удерживает меня, пытаясь оттащить в сторону. Вокруг нас собирается толпа.

Наконец я освобождаюсь, но меня за руку берет фон Райх:

— Он мертв.

Я отдергиваю руку:

— Оставьте меня!

Он прав, я ничем не могу помочь этому несчастному, но мне нужно время, чтобы овладеть собой и чтобы до сознания дошло случившееся.

— Что он вам сказал?

— Амелия.

— Что?

— Имя жены, Амелия, — это все, что он сказал. Все-таки надо найти врача. Может быть, что-то…

Фон Райх качает головой и перезаряжает пистолет.

— Врач ему уже не поможет.

— Бедняжечка, — говорит леди Уортон, уводя меня. Теперь уже она крепко держит меня под руку. — Его светлость и фон Райх обо всем позаботятся. Вы и так уже достаточно пережили.

Лорд Уортон, стоя на коленях рядом с велосипедистом, поднимает голову и кричит нам:

— Возвращайтесь на пароход! Фон Райх проводит вас, чтобы с вами ничего не случилось.

— Но мы не можем просто так уйти, — упираюсь я. — Полиция…

— Вы не в Америке, — обрывает меня леди Уортон. — Египет не цивилизованная страна. Если мы хотим плыть дальше на «Виктории», то должны поспешить к экипажу и не вмешиваться в ссору с поножовщиной между двумя туземцами.

— Какими туземцами? Этот человек — англичанин, пассажир с нашего парохода.

— Почему вы считаете, что он англичанин? — спрашивает фон Райх.

— Я видела его лицо, слышала его голос.

Пока мы разговариваем, они ведут меня к выходу с базара.

— Я видела и слышала то же самое, что и вы, — говорит леди Уортон. — У него было смуглое лицо, он явно из местных.

— Нет, уверена: он англичанин.

— Этого не может быть, — не соглашается со мной фон Райх. — Очевидно, он египтянин.

— Вы мельком видели этого человека, и то под капюшоном, — настаивает леди Уортон.

— Я видела его лицо.

— Он смуглый.

— Но не ноги.

— Ноги? А при чем тут ноги? — удивляется она.

— При падении с велосипеда задралась его рубаха, и я видела белую кожу.

Леди Уортон с возмущенным видом переглядывается с фон Райхом. Он качает головой:

— Нелли, я видел только смуглую кожу.

— Я знаю, что видела. И он говорил по-английски.

— Многие египтяне говорят на чистейшем английском языке. Мы управляем этой страной, — заявляет леди Уортон.

Сдерживая слезы, я вскидываю голову и отстаиваю свою точку зрения:

— Это пассажир с нашего парохода. Я не оставлю его даже в смерти.

— Хорошо, я снова взгляну на него, — пошел мне навстречу фон Райх. — А вы идите: экипаж может уехать без нас, когда разнесется молва об инциденте.

Он быстро идет туда, откуда мы пришли. Продолжая крепко держать меня под руку, ее светлость проворно выбирается из лабиринта прямо к экипажу, словно она насыпала крошки, чтобы не сбиться с дороги.

Мы стоим у экипажа, когда возвращается фон Райх, тяжело дыша.

— Я внимательно осмотрел его.

— Араб? — спрашивает леди Уортон.

— На сто процентов.

— Я должна увидеть сама. — Без долгих раздумий я направляюсь к входу на рынок.

— Ввяжетесь в эту историю — и вас задержат для допросов, — вдогонку предупреждает леди Уортон.

Это останавливает меня. «Задержат для допросов» — значит, будет сорвано мое путешествие. Я раздумываю, переминаясь с ноги на ногу и не решаясь, в какую сторону повернуть.

Леди Уортон направляется к экипажу:

— Не знаю, как вы, милочка, но я не намерена застрять в этом забытом Богом захолустье на несколько месяцев, пока будут со скрипом вращаться колеса здешней бюрократии.

От одной мысли о такой возможности меня кидает в холодную дрожь даже в горячем воздухе пустыни.

Мне не нравятся ее слова, они жесткие и жестокие, но я знаю, что она права.

— Действительно, для того бедняги уже ничего не сделаешь. — Мои слова звучат как отговорка даже для меня, тем не менее это факт. — А что лорд Уортон? Наверное, нам нужно подождать, когда он вернется?

Его жена качает головой.

— За него не беспокойтесь. У его светлости богатый опыт общения с туземцами.

Фон Райх помогает мне сесть в экипаж. Колени у меня трясутся, и я все еще сдерживаю слезы.

— Леди Уортон права, фрейлейн. Трудно вообразить, что представляет собой полиция в этих отсталых странах. Дело может обернуться очень скверно.

Кажется, оно уже начинает оборачиваться скверно, когда мы трогаемся. Собралась толпа, и кучер встревожен.

— Нужно спешить. Слух разлетается.

— Что вы имеете в виду?

— Говорят, что неверные убили сторонника махдистов. Отец ужаса встает, чтобы изгнать неверных из нашей страны. Вот что говорят люди. Нужно спешить, — повторяет кучер.

Мы не проехали и полусотни метров, как изо всех закоулков рынка вылилась толпа с криками «Аллах акбар! Аллах акбар!».

Мы наклоняемся вниз и закрываем голову руками, потому что в нас полетели камни.

Экипаж увозит нас вне досягаемости орудий каменного века, но злость и фанатизм летят быстрее ветра. Вдоль всей дороги люди на улицах злобно кричат на нас и размахивают кулаками.

Я не могу не думать о человеке, оставленном нами на рынке. О человеке, который умер у меня на руках и сказал мне последние слова. Он хотел, чтобы я что-то сделала для Амелии, наверняка его жены. Как мне найти ее? Что я ей скажу? Что кровь ее мужа пролилась на землю на рынке Порт-Саида? Что если он иностранец, то местные жители будут радоваться этой смерти как знамению Божьему?