Переводчик - Александр Шувалов

Самым приятным во всем этом было то, что мифический закрытый НИИ с космическим уклоном, в котором трудился «биолог» Волков, располагался в Москве, и он все-таки оказался в своем любимом городе. Служба его продолжалась до 2003 года, за это время он «выполнял задачи и решал вопросы» (классный, кстати, термин, чисто военно-бюрократический: «У нас проблема в N. слетайте, Волков, решите вопрос»). И летал, и ездил, и решал.

Так и служил он достаточно долго, решая вопросы и выполняя задания. Происхождение неизбежных при таком активном образе жизни травм и ранений сначала объяснял жене авариями на полигоне где-то там, в районе космодрома, и даже слегка диссидентствовал, поминая незлым тихим словом качество отечественного оборудования. А появившийся вдруг посреди зимы загар объяснял походом в солярий. Сначала жена волновалась, затем перестала, а потом и вовсе некому стало что-либо объяснять.

После развала казавшейся раньше несокрушимой империи выезды в дальнее зарубежье практически прекратились. Сергей, к тому времени уже командир группы, носился со своими ребятами, как тот Буревестник, по бескрайним просторам бывшего СССР, а ныне независимым и зачастую не очень дружелюбным к России государствам.

За развалом великой, черт подери, страны последовали интересные перемены и в службе. Если раньше к руководству спецурой на пушечный выстрел не подпускали непрофессионалов, то после известных событий они поперли косяком. Вскоре вместо битых, понимающих ремесло мужиков у руля встали менеджеры в погонах – чьи-то детки, друзья-единомышленники и просто соседи по даче. Если б можно было рассекретить хоть некоторые из спланированных ими операций да зачитать их на эстраде! Задорнов со Жванецким разрыдались бы от бессильной зависти и ушли б трудиться в народное хозяйство.

Когда лучший российский полководец Паша Мерседес, выполняя волю упившегося гаранта Конституции, начал чеченскую войну (sorry, антитеррористическую операцию), Волков с группой месяцами не вылезал из командировок. Что интересно, успех большинства проведенных его и таких же групп операций без зазрения совести приписывали себе абсолютно к этому непричастные люди и целые службы, даже что-то вроде графика подвигов организовали. С наградами, естественно.

Да и хрен с ними, с наградами и подвигами. Сергей в Чечне такого насмотрелся... Ему ведь как профессионалу с самого начала было ясно, что гордых нохчей можно было, выражаясь босяцким языком, угондошить за месяц-полтора. Какой бы ни был слон – старый, хромой и даже больной сахарным диабетом, – у Моськи в бою с ним шансов ноль. Эта так называемая контртеррористическая операция все больше напоминала симбиоз цирковой борьбы нанайских мальчиков с беспроигрышной (для московских вельмож, естественно) лотереей.

В начале этих славных дел его группа еще брала в плен разного рода «полевых командиров», как их с уважением называли прикормленные СМИ, и очень удивительно было потом вновь и вновь узнавать, что повязанные намедни Махмуд, Магомед или Леча не мотают сроки в солнечной Мордовии, а как ни в чем не бывало, продолжают убивать российских пацанов. После этого в волковской группе брать в плен кого бы то ни было стало немодно. На начальственные крики, визги и топанья ножками он, честно глядя в глаза, отвечал, что «злой чечен был слишком ловок, едва всех нас не поубивал, вот и пришлось стрелять на поражение. А кстати, судя по всему, это свои же его и убили, чтобы он к нам в плен не попал».

Когда началась вторая чеченская, Сергей немного воспрянул духом и даже поначалу попробовал убедить самого себя, что теперь все будет иначе и надо только добить гадов. Как же, раскатал губу, наивный чукотский мальчик. Веселая дискотека с распилом федеральных средств и туда-сюда откатами продолжилась в полном объеме, а то и покруче. Волков с немалым опозданием, но все же осознал, что главные враги не прячутся по лесам и пещерам, а сидят во властных кабинетах и стахановскими методами куют немереные бабки себе и потомкам до сотого колена. И уж никак не в их интересах прекращать в Чечне то, что там до сих пор не без успеха творится. И даже если все до одного чеченцы бросят воевать, эти чинуши на свои кровные наймут для этого дела гастарбайтеров со стороны. И плевать им с высокой колокольни на теракты в московском метро и захват школ. Сами они в метро не ездят, а детки их в России не учатся.

Наблюдать все это блядство, а самое главное – в нем участвовать, с каждым днем становилось все труднее. Но, что удивительно, как ни терпел, стиснув зубы, а со службы все-таки ушел сам или почти сам, после достаточно мерзкой истории, когда он все-таки сорвался и слегка попортил овал лица очень блатному московскому полковнику. Дело было в Чечне, группа, которой командовал Сергей, отработала задачу и возвращалась в Москву. Командировка получилась трудная, плюс ко всему из-за традиционного российского раздолбайства и всеобщей неразберихи, волковскую группу при возвращении накрыла огнем своя же артиллерия. В итоге – двое раненых, причем один из них – Борюсик, позывной «Альт», – весьма неприятно. Группа уже садилась в транспортник, когда и появился тот самый полковник. Этот бравый воин возвращался из боевой командировки с богатыми трофеями для начальства и для себя любимого. При нем была небольшая свита и еще какие-то девки достаточно пошлого вида. Полковничек решил, что Боливар всех не вынесет, и поэтому приказал Сергею и его группе выметаться из самолета. Сергей сначала пытался сдержаться и даже вежливо указал «товарищу полковнику» на то, что среди его людей есть раненые, на что арбатский вояка заявил, что сам Сергей и его раненые ему, товарищу полковнику, глубоко по хрену, и зачем-то начал хвататься за пистолет. Тут-то у Сергея, по образному выражению одного из его немногих друзей (о нем позже), «напрочь сорвало буденовку». Пистолетик Волков у грозного московского вояки, конечно же, отнял да еще вдобавок несколько раз чувствительно врезал ему по организму и по морде. И улетел с группой, оставив того валяться на летном поле, как князь Андрей под Аустерлицем.

Ответный удар спарринг-партнера по Чечне тоже оказался неслабым. В итоге орден за последнюю операцию Сергей не получил, а на предложение пойти и покаяться ответил рапортом с просьбой об увольнении. Так он и оказался на улице, родина-мать расщедрилась на скромную пенсию, на которую не то что человеку прожить, канарейку прокормить невозможно.

Оказавшись не у дел, Сергей, уж так случилось, занялся тем, чем занимался всю свою сознательную жизнь – продолжил «решать вопросы», правда теперь он стал работать на себя. Работу же в перевод-бюро он воспринимал как мероприятие прикрытия. Он получал задания (причем не знал и не желал знать от кого), сам решал, будет работать или нет, а после этого выполнял их как и прежде, быстро и эффективно. Так сказать, остался в профессии.

Ей показалось, что она раньше встречала этого человека. Высокий, коротко стриженный, седоватый мужик не торопясь шел к рингу по проходу между рядами кресел. А в самом ринге в это время надсадно орал ведущий:

– В красном! Углу! Ринга! Сегодня! Боец! По прозвищу! Седо-о-ой!