Удар молнии. Дневник Карсона Филлипса - Крис Колфер

Она свою силу использует во зло. В десятом классе Реми как бы «забыла» добавить меня в ежегодник. Как вообще можно забыть добавить ученика в ежегодник?! Она просто злилась, потому что у меня исторический проект получился лучше.

Расти физически Реми перестала класса после четвертого. Я бы не назвал ее хоббитом – я людей вообще не обзываю, – но, если бы в Средиземье кого‑нибудь хватились, она бы подошла под описание.

Джастин Уокер – глава спортивного клуба. Он такой тупой, что, если дать ему коробку камней, он, вероятно, положит один на землю и заявит, что посадил гору. Его старший брат Колин закончил школу, когда мы были в девятом классе, и теперь работает футбольным тренером. А Джастин живет в его тени… или гоняется за ней.

Стоит также упомянуть, что Клэр с Джастином встречаются. Да, главная болельщица и главный качок вместе! Спокойно, спокойно, я понимаю, какой это шок. И совсем не штамп. Уверен, у них настоящая любовь.

Еще в совет входят Скотт Томас, руководитель драмкружка, и Николас Форбс, заведующий ученическим советом и президент ББЛА.

Скотт Томас меня ненавидит с тех пор, как я в рецензии на «Отверженных» написал, что играет он плоско и неправдоподобно, потому что так и было. Извините уж, но даже самый бюджетный Жан Вальжан не станет разгуливать с мелированием и тайком пробираться на сцену, чтобы подпеть «I Dreamed a Dream». Получилось отстойно, и я сказал об этом прямо, так что пусть отвяжется.

Николас Форбс – младший сын самого богатого человека в Кловере. Его семье принадлежит в городе буквально всё: торговые центры, фермерская земля и даже, по‑моему, некоторые жители. На шестнадцатый день рождения родители подарили ему «кадиллак‑эскаладе», и, хотя меня не приглашали, я слышал, что гостям в подарочных пакетиках раздавали айподы.

Сомневаюсь, что Форбс – их настоящая фамилия. Скорее, они специально сменили ее, чтобы всех бесить. Да, ребят, у вас доллары вместо туалетной бумаги, мы поняли, правда.

Подведем итог: в ученический совет входят Клэр Мэтьюс (королева‑стерва), Реми Бейкер (овца‑ежегодница), Джастин Уокер (тупомозглый качок), Скотт Томас (сволочной клоун) и Николас Форбс (богатенький говнюк). Если когда‑нибудь дойдет до дела об убийстве, лучше вам все это запомнить.

– У меня чудесные новости! – начала Клэр. – Рада сообщить, что нам хватит грузовиков и прицепов, чтобы у всех клубов на встрече выпускников были платформы!

Все театрально выдохнули с облегчением.

У меня есть специальный блокнот для собраний ученического совета. В основном там картинки со всевозможными пытками и казнями, в которых я мечтаю поучаствовать, только бы не слушать, как Клэр дважды в неделю упивается властью. Сегодня у меня комбо из гильотины, кипящей воды и электрического стула.

– Встреча выпускников – это прекрасно, но сейчас надо бы выбрать тему на день белых танцев, он уже совсем скоро, – сказала Клэр. – Идеи есть?

– «Веселье под солнцем»! – выпалила Реми.

– Привет раку кожи, – отозвался я.

– Да весело же будет, – возразила Реми.

– Очередной предлог нацепить в школу шлепки и открытые купальники, – заметил я.

Все заерзали.

– А может, «Одна ночь в Париже»? – предложил Николас. – Мы с семьей там были летом, очень красиво!

– Идея шик! – прощебетал Скотт.

– Отлично, – подтвердила Реми.

Все согласно покивали.

– Нам может не хватить денег, – сказала Клэр. – Николас, как думаешь, твой отец поможет?

– Он нас еще никогда не подводил! – Николас противненько улыбнулся.

Я мысленно блеванул и сказал:

– «Одна ночь в Париже»? Как та порнушка? Серьезно?

Кретины разом сдулись. Ну правда же! «Одна ночь в Париже»? Совсем с ума посходили?

– Ладно, давайте что‑нибудь попроще типа «На дне морском», – предложила Клэр. – Как на танцах моих родителей.

– Ну, если вы не гонитесь за оригинальностью, – оценил я.

– Не гонимся, – отрезала Реми.

– Вот и славно, – согласился я. – Дно морское – это как раз для вас. Вы же любите, кгхм, раком.

Кретины разозлились. Не знаю, чего они каждый раз так психуют, – лучше уж их идеи раскритикую я, чем какая‑нибудь другая школа.

– Ненавижу тебя больше, чем холокост! – рявкнула Реми.

– Уткнись, хоббит, – парировал я. (Похоже, людей я все‑таки обзываю.)

– Незачем нам его слушать, он тут только потому, что редактирует идиотскую газету, – сказала Реми остальным.

– Чувак, чего тебя так парит? – спросил меня Джастин. – Ты ж все равно не пойдешь.

– Потому что это дебилизм, – ответил я.

– Ладно, Карсон, выбирай тогда сам! – заявила Клэр.

Кретины дружно повернулись ко мне с грозным видом. Скотт даже вызывающе прищелкнул пальцами.

– Ладно, – сказал я и задумался, но не слишком сильно, потому что любая моя идея все равно будет лучше, чем чушь, которую они предлагают. – Вы же все любите смотреть телевизор, да? Пусть будут «знаменитые телевизионные пары». Люди могут нарядиться Флинстоунами, Малдером и Скалли, Люси и Рики Рикардо…

Они робко переглянулись. Знали, что моя идея лучше, и бесились с этого.

– Хайди и Спенсер из «Голливудских холмов»! – радостно выкрикнул Скотт.

– Что?! – изумился я. – Нет, я совсем не это имел…

– Джон и Кейт из «Джон и Кейт и восемь детей»! – сказала Реми.

– Снуки и Ситуэйшн! – Джастин стянул футболку, чтобы посветить кубиками.

– Вы издеваетесь? – спросил я. – Они же из реалити‑шоу, это бред какой‑то!

Но пути назад не было. Завтра утром они объявят тему дня белых танцев 2012 года: знаменитые пары из реалити‑шоу. И виноват я.

Испортить мою идею – это три! Все, я официально их ненавижу.

Я понял, что терпеть не могу собрания совета, потому что начинаю сомневаться в себе. Если я даже до них ничего не могу донести, как тогда с целым миром получится? Но тут же я убеждаю себя, что все это – живой пример того, как старшая школа существует в своем собственном измерении и на реальный мир совсем не похожа.

До самого конца собрания я сидел и подрисовывал шипы к своему пыточному приспособлению. От этого как‑то легче становилось.

После школы я поехал к бабушке и провел с ней времени больше, чем обычно. Чаще всего я просто часок-другой сижу с ней и делаю домашку, пока она бормочет какую-то ерунду себе под нос.

– Вот поэтому я не стану голосовать за Никсона, – пару раз торжественно заявляла бабушка. – Он такой скользкий тип, что с него ботинки соскакивают! Попомните мои слова!