Ведерко мороженого и другие истории о подлинном счастье - Анна Кирьянова

иногда можно сравнить. Вспомнилось мне, одна знакомая рассказала, что она считала себя очень несчастной: мужа у нее не было, а был ребенок. Жили они с родителями в крошечной квартирке, однокомнатной. И ссорились. Папа выпивал иногда. Мама лезла и советы давала. И денег мало было в декрете. И еще она попала с дочкой в инфекционную больницу. Несчастье, конечно. И было обидно, тяжело, грустно, завидно – почему другие хорошо живут? Она нянчила дочку, плакала, ругалась с санитарками. А потом увидела через стекло – между палатами были окна, – маленького мальчика в кроватке. Он был совсем один. К нему только врачи и медсестры заходили. Он был отказник. И этот мальчик все время стоял в кроватке. Он был слабый и крошечный. Он еле стоял. Но все время вставал и ручками держался крепко: он смотрел, как эта Ира нянчит свою дочку. Как кормит. Как укачивает. Как ползунки одевает ей. Огромными глазами смотрел и смотрел. Жадно смотрел. Не отводил взгляда. Стоял и смотрел. И не плакал ни разу, только иногда немножко кряхтел от боли. Полежит и снова встает. И смотрит, смотрит – за каждым движением… Сердце у Иры разрывалось, но она не могла взять малютку. Она только заходить к нему стала, когда пускали, – погладит по голове или на ручки возьмет. А все остальное время он стоял и смотрел… И мы чувствуем себя несчастными иногда. И не замечаем, как кто-то смотрит на нас. Кто-то, кто куда несчастнее нас. Несравнимо несчастнее. Потому что даже сравнить нельзя наше положение и положение мальчика, который так смотрел и смотрел. Она запомнила, хотя много лет прошло. И снится он ей до сих пор, этот мальчик…

никогда не приносит выгоду. Она только кажется выгодной, а потом золото превращается в угольки. Иногда много времени проходит. Одна молодая женщина отдала сына родственникам. Ей надо было устраивать жизнь, можно понять. И вот отдала в деревню, он там жил все детство. А она устраивала жизнь. И в итоге вышла замуж благополучно. Потом муж умер, она стала пить, состарилась и все вспоминала сына. Даже пыталась ему писать и звонить. Как-то объяснить свой поступок – в сущности, не очень страшный, так ведь? Будничный такой. А потом умерла в пустом доме, в запое, и все. Тоже будничная смерть, в сущности. Или кота старого усыпили хозяева – они бы его просто отдали, да никто брать не хотел. А они переезжали в новую квартиру, кот мог там все испачкать. Хотелось новую жизнь начать в чистом помещении. А потом началась война, обстрел – и ничего от квартиры-то не осталось. Вообще ничего не осталось. Пришлось им бежать в другое место. А там они рассорились, начали друг друга обвинять и развелись. И ради чего усыпили кота – непонятно. Он же любил их, кот-то… Или в бизнесе один другого кинул, чтобы получить выгодный контракт. Своего старого приятеля, довольно безжалостно. Много думал перед этим, а потом все же кинул. А его самого обманули с контрактом потом и лишили всего. Или дама увела мужа у подруги старинной – бывает и такое. Пожили они несколько лет, а потом он ушел, да и все. А воспоминания остались. И с ними надо как-то жить, как-то уговаривать себя, что это жизнь виновата. Что надо блюсти свои интересы. Надо думать о себе, о своем благополучии, надо решения уметь принимать… Так себя Раскольников уговаривал, когда шел старуху топором рубить. А деньгами-то так и не смог попользоваться! Убить убил, а прибыли – ноль. Одни, так сказать, неприятности и судимость… Нет смысла предавать, уж поверьте. Иногда сразу становится ясна бессмысленность предательства, иногда – в конце жизни. Ради чего предавать-то? Или убивать? Сделка с совестью – сделка с дьяволом. И ничегошеньки в итоге хорошего не получится…

это вот что. Доктор Линдеманн соорудил чудовищную лодку из ствола дерева, пирогу, и на этой пироге с не менее чудовищными опасностями переплыл океан – совершенно один. Припасы смыло волной в шторм, лодку переворачивало, он галлюцинации видел, погибал от голода и жажды… И переплыл. А потом на резиновой лодчонке еще совершил опаснейшее плавание. Выжил и победил. Он это не для себя делал, он показал миру, на что способен человек, который хочет чего-то добиться. Перед плаванием он много раз внушал себе мысль, что благополучно совершит путешествие. Будет держать курс вест и выживет. Доплывет. Сначала он себе это внушил, а потом поплыл. И даже волны ему шипели: «Вессст!», когда он сознание терял. А галлюцинации тоже подбадривали: «Вест! Курс вест!» И он приходил в себя и снова плыл. Все восхищались его одиночным плаванием. Его мужеством. И совершенно забыли смысл его путешествия: для начала надо себя как следует настроить. Много-много раз с уверенностью сказать вслух и мысленно: «Курс вест! Я доплыву!», а уж потом плыть. И даже страшная стихия не сможет вас погубить. «Курс вест» – это фанатизм цели. И люди много чего хотят: похудеть, разбогатеть, выздороветь, высокую должность получить, избавиться от вредных привычек… Но надо для начала себя настроить. И делиться планами только с тем, кто поможет настроиться. И тоже твердо и уверенно скажет: «Курс вест! Все будет благополучно! Вперед!» Без «фанатизма цели» ничего не получится. Малейшее сомнение, неуверенность, колебание – все насмарку. Этап настройки на цель – самый важный, от него все зависит. Поэтому не надо делиться планами со всеми. Собьют программу. Внушат тревогу и малодушие. Нужно сто или тысячу раз повторить свою цель. И смело идти к ней. Или плыть. Курс вест. И все тут. Все получится!

За обеспеченного и успешного человека. Бабушка моя была очень красивой в юности. А ее подруга – очень практичной. И эта подруга, Зина, специально ходила играть в волейбол – на закрытой площадке в городском саду собиралась «золотая молодежь». Зина выбрала одного студента, профессорского сына; он заканчивал мединститут и имел большие перспективы. Очень большие усилия приложила Зина, чтобы этому юноше понравиться. И преодолеть сопротивление его высокопоставленных родителей. Тренинги она не посещала, но все сделала правильно. Вышла замуж удачно; выгодная партия! Хотя не очень любила мужа; не очень. Но это неважно. Важно добиться успеха! А бабушка познакомилась с фронтовиком-дедушкой. Семь раз раненным. Он из деревни был, с рудников уральских. В кармане – вошь на аркане. Он работал и журфак заочно заканчивал. И был секретарем комсомольским на заводе. Жил в комнатке общежития, даже в углу, за ситцевой шторкой стояла кровать. И табуретка еще была. И невероятная любовь. Скромная, стыдливая, как тогда было положено, и совершенно невыгодная. Бабушка все же из интеллигентной и обеспеченной семьи была. Вообще невыгодно вышла замуж. Зина над ней смеялась; они с мужем уже имели квартиру и даже машину! Машина была такой же роскошью, как сейчас – личный самолет. Через 20 лет муж Зины ушел к молодой девушке. А Зина уже была тяжело больна по-женски – жить с нелюбимым мужчиной трудно и вредно… И ничего хорошего не осталось. Болезни, возраст – тогда это считалось пожилым возрастом, несчастная жизнь. А бабушка родила троих детей, жила в любви, слова грубого не слышала за всю жизнь. И до старости считала, что надо в Уголовный кодекс ввести статью за измену. Настолько диким ей измена казалась поступком. Как измена Родине. Это потому, что она счастлива была в браке, вот и не понимала кое-чего. Как и выгоды. И до девяноста лет так и не поняла насчет выгоды. Именно в личных отношениях. И я с ней согласна. Выгода в любви только одна – быть любимым взаимно. Знать, что тебя тоже любят больше жизни. И самой любить. Вот и вся выгода. А иногда и этого нет – вообще без выгоды любят… Нет в любви гарантий. Нет уверенности, что любимый человек не заболеет, не обеднеет, не погибнет или не уйдет. И выгодное может обернуться страшным банкротством, убытком. А любовь пройдет мимо. Это не просто невыгодно – это страшно.